Рыбацкий привал

Приветствуем Вас на форуме рыбаков города Ртищево !
Приветствую Вас Гость
Главная | Регистрация | Вход | RSS

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]

Уважаемые пользователи!

На сайте море спама. Сил нет уже удалять.

Для написания сообщений в форум и чат пришлите в личку сообщение, переведем в "проверенные"

Страница 1 из 1 1
Модератор форума: logik

Рыбацкий форум - Прихопёрье - Ртищево » Разное » Рыбаки о разном » Произведения Валентина Лебедева.

Произведения Валентина Лебедева.

Анатольевич

Дата: Пятница, 24.03.2017, 18:35 | Сообщение # 1

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

С разрешения автора.

С семи лет с охотничьим оружием. С девятнадцати Север-от Карелии до Лены.Дальше на восток,к великому моему сожалению,не получилось.Промышлял на Тянь Шане мумиё.Около тридцати последних лет отдано охотоведению, конкретнее, борьбе с браконьерами и охране животного мира в Подмосковье. Наступил период по Ювану Шесталову:"...Лук мой тугой потерян.Стрел давно не точу.Ни птицу,ни злого зверя я убивать не хочу."Придерживаюсь мнения,что вегетарианец это плохой охотник. В моих повествованиях всё что было, что есть и как бы я хотел это видеть. Есть,что рассказать,что и пытаюсь сделать доступными способами. С искренним Уважением к читателям,В.Лебедев

Прикрепления: 9999421.jpg(28.7 Kb)

Анатольевич

Дата: Пятница, 24.03.2017, 18:38 | Сообщение # 2

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Читал с удовольствием... Надеюсь вам то же понравится.
Рассказы взяты с этого сайта

Анатольевич

Дата: Пятница, 24.03.2017, 18:39 | Сообщение # 3

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Дохлый сезон. Из серии Давно это было

Брату Сереге,со светлой памятью.

В щели входной двери торчал,сложенный вдвое, небольшой лист бумаги. Вынул его и развернул.На сером казенном бланке телеграммы текст: Вы приглашаетесь на переговоры 9 октября в 20часов 30 минут.Рудничный,Верхне-Камского района,Кировской области.Сережка!Братишка объявился!Очень интересно,что он там задумал?
Сергей- мой родной,единственный брат.Младше меня на 5лет.Пошел по моим стопам.Окончил Московский топографический политехникум и теперь промышлял геодезистом в какой-то номерной экспедиции,занимался топографической съемкой.Охотник до мозга костей(моя школа).Похвастаюсь:стрелял он просто классно-я с ним не тягался.
Приятно защемило под ложечкой от предчуствия чего-то нового,необычного,навеяло сборами,дорогой. Еще в начале лета,когда он уезжал в экспедицию, мы сним договорились-если будет,что интересное,созвониться.И вот телеграмма.Переговоры через два дня,видать ему сложно добраться до переговорного пункта,скорее всего будет в Рудничном с оказией.
На почту прибежал за час до назначенного время,задергал связистку вопросом:-Не вызывали? -Ждите. И я ждал.Соединили ровно в назначенное время.Влетел в переговорную кабинку,схватил трубку и прижал к вспотевшей щеке.
Але-он мне,я ему.Далекий братишкин голос, с хрипотцой ,такой же как и у меня.Как дела?Обменялись приветствиями и теперь главное: бери побольше капканов,патрон и кати в Рудничный.Очень много ондатры.Привет семье,родителям и до встречи-жду.
Долго тянуть не стал.На следующий день,с утра,завел ИЖ Планета Спорт и помчаля в Дмитров на рынок,в заготпункт. Там купил ящик капканов. 100 штук нолевки.Новенькие,в масле,черненькие,с голубоватым оттенком. На пороге монтажкой разломал ящик и переложил капканы в видавший виды мой старенький рюкзак,аккуратно протерев каждый тряпкой.Взвалил мешок за плечи,сел на мотоцикл и цурюк нах хауз.За 25км дороги капканы здорово натрудили мне спину. В Вербилках, в магазине, прикупил полсотни пакетиков вермишелевого супа по 9 копеек.Попроще, без мясных и прочих добавок(звездочки и циферки),пару пачек сахара,соли,лаврушки,перца,спичек.
Вечером все упихал в рюкзак.Набралось много: латаный, легкий спальный мешок разложил по спине и низу.Метров пятьдесят связистского провода.Поставил алюминеевый котелок и заложил все капканами(к новым добавил еще стареньких десятка два),перекладывая их запасной одеженкой,носками ,полотенцами,портянками,распихал сотню патронов.Кружка,ложка,провиант.Специи распихал по карманам.Мама моя! Натянул верхний шнурок,в задний карман с трудом засунул топор и накрыл все клапаном.Затянул ремешки.Отдельно в чехле ИЖ-12.Да, тяжеловато будет.Но-куда денешься-все необходимое по минимуму.

На Ярославском вокзале купил билет до ст.Яр,дал телеграмму Сереге-встречай,забрался на верхнюю полку плацкартного вагона и уехал в ночь.Замелькали полустанки,станции,шлакбаумы переездов,нечастые ,серебрянные блики пересекаемых рек.Стучали стыки,скрипели буфера вагонов.Все превратилось в постоянный, успокаивающий,монотонный гул.Народ в вагоне суетился,знакомился,шуршал съестными припасами(в дорогу),проводница разносила чай,нанесло спиртным.Обычный климат железной дороги.Черный проем вагонного окна постепенно затуманился и стал растворяться.Сознание подернуло сном.Стыки,стыки,стыки,сты...........

Станция Яр.В город выходить не стал.Вокзальные лавки были свободные и я,выбрав место поуютнее,заставил себя отключиться еще на 5 часов.Дождался поезда на Лесной и оккупировав место у окна,стал наблюдать мелькавший пейзаж,редко расцвеченный огнями цивилизации.Ночь почти не спал.Никакие мысли не посещали,только торопили:скорее,скорее.

Под утро,заскрипели тормозные колодки,пару раз гулко,плотно,стукнулись буфера,проводница крикнула в вагон:-Рудничныый! Поезд остановился,вздохнул железным нутром,открыли двери,отвалили люк ступеней и я шагнул в неизвестность,всем телом предчуствуя встречу с братишкой,которая сулила новую дорогу,новые приключения.

Сережка выглядел здорово! Пепельная копна волос,перетянутая сыромятным ремешком,
обветренное,загорелое лицо,смеющиеся,как всегда,глаза.Видавшая виды, плотная брезентовая куртка с откинутым капюшеном,на шее цветной платок,брезентовые брюки,заправленные в завернутые болотные сапоги.Весь пропахший дымом костров,пропитанный запахами походных ветров,хвоей,запахом дождей.На поясе,на офицерском ремне, нож в деревянных ножнах.
Протянул мне крепкую широкую ладонь и притянул к себе.-Ну,здравствуй!-Здравствуй дорогой! Обнялись,обменялись незначительными фразами.Зашли в станционный зал и не откладывая в долгий ящик, Серега начал посвящать меня в свои,а теперь и мои планы.Вынул из кармана куртки сложенную,затертую карту ,развернул ,разложил на лавке и прояснил ситуацию.

Указательный палец скользил по бледно зеленой карте:-Видишь?,вот это старая,заброшенная,узкоколейка.Где-то 14-15 км по ней и выскочишь на бывшие фосфоритные разработки.Между отвалами образовались небольшие,по 5-10м озерки.Там все сам и увидишь.Где-то там должен быть вагончик,говорят, его поддерживают охотники-найдешь.Скупая, исчерпывающая информация.На карте, строго на запад,тонкой,черной чертой,разбитой на7-8мм отрезки поперечинками,прямо от станнции. уходила узкоколейная железная дорога,упиравшаяся в белое,кружевное пятно,испещренное голубыми кружечками,овалами,подковками.Все ясно.

Сергей помог доволочь мне мой скарб до насыпи с проглядывающими сквозь пожухлые заросли бурьяна старыми,побитыми рельсами,с едва заметной тропинкой между ними.Сунул мне в рюкзак пару мягких буханок хлеба,помог взвалить на плечи и подтолкнул в спину.-"Беги,будет время навещу".И я побежал.Погода была,как по заказу.Яркое,не жаркое, осеннее солнце,ненавязчивый северо-западный ветерок.Первые два километра прошагал на одном дыхании и вдруг сник.Навалилась усталость,ноги стали заплетаться,стало тяжело дышать.Ну конечно-натянул поверх свитера куртку химзащиты,весь вспотел,тело и задохлось,не дышало.
Свалил на рельсы рюкзак,стянул резину-сразу полегчало,дыхание выровнялось,ветерок пробрался под свитер.Посидел минут 10,спустился с насыпи и умылся холодной,коричневатой водой из кюветного ручейка,из него же и напился.Расчехлил ружье,кое как взвалил потяжелевшую ношу,погон ружья накину на шею,бросил руки на ружье и поплюхал дальше.Еще несколько раз отдыхал,отпаивался водой,ношу уже просто закинуть за плечи не получалось.Приходилось подсаживаться под мешок ниже по насыпи и рывком втавать.Утомился.Под тяжестью рюкзака согнулся,руки висящие на ружье тянули голову вниз.Вперед уже смотреть не мог,видел только сгнившие редкие шпалы между кривыми рельсами,за которые уже начал цепляться ногами и черные мыски болотников.Где-то во второй половине дня наткнлся на стоящие впереди меня сапоги,хозяина не видел,даже голову не мог поднять.-"Ты кто?"-спросил.-Охотник.-"А ты?"-тоже охотник.Так и познакомились.Он помог мне снять мои пожитки,уселись на землю,завалили друг друга вопросами.Разговор был доброжелательный.Охотник рассказал мне как найти вагончик,что все в нем на месте,печка, нары,дрова.На вопрос про ондатру, сказал,что крысы этой море,что ее местные не промышляют,не знают что с ней делать.Я пообещал научить.Помог мне подняться и сказал,что осталось не далеко,где-то полтора — два километра.Что дня через два собираются с мужиками на зайца,обещал заглянуть в гости, с ночевкой.Вот и ладно.Расстались.

Оставшееся расстояние преодолел за один бросок.Вагончик нашел сразу,да и искать-то его и не надо было-стоял он на короткой ветке,рядом с основной магистралью.Примерно 2.5 на 5.5м,на колесах.По всем правилам зажатый башмаками.Над крышей возвышалась ржавая металлическая труба.Под вагончиком приличное колличество дров,даже колотых.Дверь обита жестью,приперта небольшой слежкой. Стучаться не стал,потянул дверь даже не скрипнула-навесные петли были жирно смазаны какой-то густой смазкой,скорее всего тавотом.Порядок в вагончике был идеальный.Пол выскоблен,нары заправлены стареньким,но чистым рядном.На них свернутые матрацы.На полке вымытая посуда,начатая пачка стирального порошка»Новость»,на столе,у небольшого окна,почти новая в крупную разноцветную клетку,клеёнка.Полка с затертыми книжками-журналами.По середине располагалась печка-двухсот литровая железная бочка с врезанной,огромной дверцей и ввареными колосниками из толстой рифленой арматуры.Даже поддувало прорезано.В углу стояла лопата,лом и два топора.Отдельно веник голяк и совок,сделанный каким-то прилежным учеником на уроке труда в школе.

Много повидал избушек,вагончиков,землянок,но такой отельный порядок-впервые.
Застолбил место,развернул матрац,расстелил спальник,В изголовье подсунул телогрейку.Разложил шмотки,приладил на стенку ружье.На улице ,на углу вагончика прибит настоящий умывальник и полочка для гигиенических принадлежностей.
Растопил печку.Она быстро раскалилась,покраснела,запахло обжытым,сладко щемящим духманом.Сбегал на ближайшее озерко,зачерпнул в котелок воды(краем глаза отметил белые погрызи осоки,кормовые столики),приладил на печку-чайку вскипятить.

Напился чаю,в охотку,с толстой горбушкой хлеба.Усталость,навалившаяся по приходу,прошла.И,что бы не терять время,сунул в рюкзак пару десятков капканов,топор,ружье на плечо,прикрыл дверь вагончика и вышел на волю.Светового дня оставалось еще часа на четыре и можно было побродить по угодьям,осмотреться,познакомиться,наметить план дальнейших действий. От вагончика в разные стороны расходились заметные тропинки,решил пойти по самой примятой,утоптанной. Маленькие карьеры были повсюду,да и карьерами-то их не назовешь-какие-то маленькие прудки небольших размеров,разной,в основном неправильной формы,различной глубины, с оплывшими берегами,поросшие рогозом,на поверхности плавали отмирающие»денюшки» и полно было другой растительности,обвисшей,потускневшей,засыпающей,иногда расцвеченные зеленью последних,пытающихся зацепиться за уходящее тепло,побегов осоки.Великолепная кормовая база!Неземной рай для ондатры.Повсюду были видны погрызи,кормовые столики,лазы.В берегах были видны подводные выходы из нор зверьков.Они выделялись в темноватой воде светлыми выбросами грунта,расходившимися замысловатыми бороздками в разных направлениях.Озерки были заключены в поросшие ивняком и мелкой осиново-березовой порослью отвалы со стертыми временем вершинами.Между отвалами,от озерка к озерку были пробиты ходы,тропинки,лазы,все в свежих следах,мокрых,накатанных-в общем действующих,живых.Все говорило за то,что ондатры здесь действительно много.Есть где развернуться.Сунул несколько капканов на переходах,пару установил в наземных норах.Несколько раз проваливался в подземные пустоты,замечая,что под берегом в воде поднималась муть и бороздка пузырьков воздуха на поверхности, показывающая направление, в котором скрылась ондатра.Зверек быстро выныривал и увидев меня тут же скрывался под водой,снова пестря пузырьками.Стрелять не стал,шуметь раньше времени не хотелось.Поднялась,пропятнав грязной строчкой воду, тройка запоздалых крякашей.Осенние,гладкие,наверное жирные. Посверкали оранжевыми лапками.Не моя добыча.Да и патроны(в осном снаряжены пятеркой,пяток волчьей картечью,ну и конечно две пары с кубиками) должны были быть использованы исключительно рентабельно.Питаться предполагалось,естественно, ондатрой.

На краю подковообразного озерка нашел, почти истлевший, ствол какого-то дерева,с обнаженной короной корней.Выбрал удобное местечко,устроился понаблюдать.Вечер был достаточно теплый,побледневшее солнце торопилось к темнеющему на западе лесному подзору. Небольшой ветерок почти совсем успокоился,морщинившаяся до этого поверхность воды разгладилась,натянулась.Легкие ровно задышали,мышцы расслабились,веки чуть приспустились,уши превратились в локаторы.Медленно-медленно тело начала охватывать чуткая дремота.Молекулы моего существа раскрылись,открывая доступ молекулам окружающей меня среды.Процесс диффузии.Я растворился.Слился в единое с природой.Слышал,видел все,жил одной с ней жизнью.Чувства обострились.
Натянуло нечаянно тучами,стыдливо обнажилась белесым телом луна.Пробросило знобью,шевельнуло пенными,цвета топленого молока,вскрывшимися шишками рогоза.На озере заплескалось,потянулись усы.Сказочными, черными тенями замелькали летучие мыши(никогда не видел столько).Пискляво вскрикивали.Вокруг зашуршало,заерзало,заплавало.Слух резанул придавленный писк.Неслышно,плавно,чернотой, налетела сова,шарахнулась в сторону.Ночная жизнь вступала в свои права.Замелькали редкие,далекие звезды.Уходить не хотелось.Соскучился.

Захолодало.Затревожило.А я все чего-то ждал,вслушивался,мозг фильтровал звуки,распределял их по своим нишам и,наконец,вот он.Пробежал стылостью по крови,высушил горло,затмив все остальные звуки.Далекий,еле слышный,но уже наполненный мощью,силой,уверенностью.Устремился в темное небо,обнаруживая,утверждая себя и, достигнув наивысшей точки,плавно сломавшись,покатился вниз, протяжно,затихая,проникая во все уголки окружающего мира. Волк.Охотник.В его голосе не было тоски.Он просто объявлял:- я живу,это мой мир,мои угодья,я хозяин.Провыл еще пару раз.Я поднялся с дерева,приложил ладони к ушам и застыл.Нетерпеливо,голодно подскуливали щенки,голосом повыше,аккуратно, вытянула волчица.Пробовали свою партию тинейджеры,еле дотягивая до середины,переходя на прерывистый лай с повизгиванием.Вот это сюрприз.Услышать всю семью-редкий подарок.В вагончик завалился под утро,проторив тропку по податливо хрусткой,забеленной, заиндевелой траве.Поздняя осень.

Пока прогревался вагончик,кипятился- настаивался чай,нарубил 70-ти см кусочков провода.Оставшиеся капканы сложил в рюкзак- работы хватит,успеть бы за день.Хорошая кружка крепкого чая взбодрила,спать не хотелось.Уже расцвело,стал накрапывать дождик,стирая появившийся под утро иней.Предстояло проверить поставленные вчера капканы,разбросать новые,пробить путик.

В первом капкане сидела крупная ондатра.Хорошее начало.Зверек не успел закрутить тросик-видно,что попался не давно..Сунул добычу в рюкзак,снова насторожил капкан.Распутывал внимательно ходы,привязывал проводки,устанавливал капканы.Особо их не маскировал-чуть ,кое где ,прихорашивал сухими травинками.Ондатра не боится посторонних предметов и дуром лезет через железку.Место установки второго капкана было заметно издали-вытертая проплешина,запутанный проводок,намотанный в нем изрядный пучек травы и захлопнутый капкан.Нетерпеливо взял его и увидел оставшуюся в капкане переднюю лапку ондатры.Ну вот-испортил зверька.Ничто не йокнуло,не шевельнуло сердце,не насторожило сознание.Бывают же неприятности.Установил капкан заново и побежал дальше,нацелив путик по большому кругу,запоминая дорогу,заламывая веточки,устанавливая только мне заметные знаки.Все дальше уходил путик,все меньше оставалось в рюкзаке капканов.Места были богатые.Ондатру здесь никто не добывал.Окрыленный большими надеждами,работал быстро,со знание дела,с желанием разбросать все капканы за день.А там уж будет видно,какие поправить,какие переставить,какие перебросить в другое место.Но все это потом-главное разнести груз.Погода благоволила.Потеплело.

Уже по темну,с фонариком,вышел к самым дальним,поставленным накануне, капканам.Холодным душем,испугом,окатило,раздавило.В трех были оторванные передние лапки,один сдвинут в сторону и завален мусором.Как же так? В чем дело?Обливаясь потом,уселся на колени перед последним капканом,в котором тоже торчал окровавленный,белеющий косточкой ,огрызок.Освободил капкан,обтер тряпочкой.Зарядил,схлопнул сухой веточкой-веточку разрубило дужками.Посжимал пружину и осенило-слишком тугие пружины.Ондатру давно не промышлял,все предыдущие капканы использовал на добыче норок.Лапки норки более мощные,мускулистые,жилистые,хорошо захватываются дужками,держат зверька,а что у ондатры?-тоненькие ,слабенькие,особенно передние. Перекаленные пружины резко захлопывали дужки и перешибали косточки,зверьки быстро откручивали,перегрызали кожу и убегали.Вот это да!!!...Загубил пять ондатр! И капканов больше сотни еще насторожил!Мурашки побежали по сразу ослабевшему телу.Знаю,что многие зверушки выживут,залижут ранки,заживут культи,но останутся на всю жизнь калеками(встречал таких).

Решение пришло немедленно.Отвязал капкан от проводка и сунул в рюкзак,оставил ружье,повесив его на тонкую осинку(до вагончика было метров 80)-потом заберу и побежал обратно, интуитивно находя в темноте расставленные капканы.Отвязывал от тросиков,кидал в рюкзак и продвигался дальше ,лишь бы быстрее собрать все железки.В полночь нанесло черноту,тучи опусились к земле,пробросило и завалило плотно,крупными хлопьями,мокрой ватой.Быстро вымок,извазюкался в грязи,изранил пальцы,искололся проводками,пружинами пообрывал кожу.Оставались не собранными штук 30 капканов.Попалась одна ондатра,хорек и две лапки.Лег на спину,уже не беспокоясь о сырости,грязи,вытянул ноги и подставил лицо валящим с неба снежинкам.Они таяли на лице и стекали за ворот куртки,растекались по плечам,груди,по бокам,к спине.Неимоверная усталость ,раздосадованность,заполнили все мое существо,не мог поверить в случившееся,простить свою беззаботность,уверенность.Собрав остатки сил встал и побрел на просвет открывающийся в мелколесном осиново-березово-ольховом дикарнике.Оставалось не далеко до вагончика.Еще 25-30 минут.Подобрал еще с десяток капканов,автоматически выполняя заученные движения.

Вдруг почуствовал себя неуютно,меж лопаток пробежал холодок.Остановился,прислушался,повглядывался в темноту.Пошарил вокруг фонарем.Снег утих,повыбелив все вокруг,посветлело.Нехорошее предчуствие чего-то необъяснимого,непонятного поселилось под левым соском,напрягло мозг,поселив тупую боль в затылке.Вспомнилось про оставленное ружье.Не торопясь,без резких движений и суеты стал продвигаться в сторону вагончика,постоянно ощущая тяжесть постороннего взгляда.Правая ладонь надежно обхватила рукоять топора.Последние метров 20 все же не выдержал,сорвался с места и ввалился в дверной проем холодного вагончика,свалил с плеч рюкзак,тяжело лязгнувший металлом.Набросил крючек на дужку,перевел дыхание,прислушался.Тихо за стенами,тревога стала уходить.Успокоился.Бросил завитушку бересты на колосники,поджег.Добавил щепочек,полешек-затрещало,вытолкнуло дверцу упругим дымом,вдруг загудело,пламя обняло дровешки и устремилось в трубу.

Занялся стряпней.Поставил на печку котелок.Обиходил ондатру. Отрубил задки,промыл,бросил в закипающую воду.Достал пару пакетов концентратов супов,перец,лаврушки.Порубил мелко луковицу.Закинул все в свое время.В котелке зашкворчало,обдавая дурманом мясной похлебки.Еле сдерживая голодную слюну,наложил приличную порцию в миску,отвалил от буханки краюху хлеба и погрузился в мир чревоугодия.Мясо ондатры нежное,сравнить с каким-то другим по вкусу нельзя,просто надо попробовать.Употребляется в пищу аборигенами севера,наряду с другой дичиной.У якутов даже есть поговорка: -ешь лепешки на ондатровом сале и твоя жена не будет заглядываться на соседних мужчин. От обильной пищи прошиб пот,согрелся организм,расслабило.Набил дровами печку,приготовил капканы.Задумка была такая-нажечь угля и на них отпустить пружины.Тяга была хорошая,поленья быстро прогорели,угли подернулись чернотой,играя фантастическими переливами бело-красно-оранжевых огней.Пора! По одному,в несколько слоев, аккуратно распределил капканы в печке,открыл поддувало.Угли запламенели,зашумели,как в кузнечном горне,сыпанули мелкими искрами.Посмотрел на часы,засек время.Пока прокалятся,минут десять,поворошу и буду вынимать.Оторвался от печки,потянулся,похрустел суставами и привалился на нары.

Лиса долго не показывалась на открытое место.Мелькала в зеленой траве,пряталась в кустах,за редкими деревьями.Глаза от напряжения заволокло слезами.Взвел курок тулки и ждал подходящего момента для выстрела.Зверь выбрался из высокой травы на овсяную стерню,подставив левый бок.После выстрела лиса ткнулась мордой в снег и пропала из поля зрения.Побежал к ней и не обнаружил на месте,обернулся вокруг, поискал глазами.Вот она-завалилась в небольшую припорошенную снежком ямку.Подошел.Красивая,яркая, с розовыми подпалинами.Рядом лежали еще несколько штук лис.Но другие были бледнее,светло желтые.Они не мои,подумал я.Чужих брать не буду.Тушка лежала на спине на длинном столе.Разрезал кожу от нижней губы по всей длине.Аккуратно освободил,подрезая от жил, от мяса.Отложил снятую шкурку и повернулся к столу.На столе лежала женщина.На ней была надета белая длинная,ниже колен рубашка.Она не шевелилась.Протянул к ней руку,потрогал пальцем.Палец уперся в твердое,холодное, мертвое тело.По спине прокатилась волна ужаса,сотрясая все тело дрожью.Вскрикнул,напряг глаза.Медленно проступил из темноты далекий,желтый свет.Что это?С неимоверным усилием сконцентрировал волю в пучек,заставил мозг напрячься и осознать происходящее.С трудом определил в желтом свете керосиновую лампу,стоящую на столе вагончика.Тело подбросило пружиной,ударился головой о верхний ярус. Бросился к остывающей печке.В топке изуродованной ,еще теплой горкой,оскалившись искореженными дужками, вывалившихся из никчемных пружин, покоилась груда капканов.Сунул в нее пальцы и заплакал.Посмотрел на часы.Усталость двух бессонных ночей свалила меня в небытие и я банально проспал больше двух часов.Вспомнился сон. Взгляд заскользил по стене вагончика.Мелькали лики вождей с посеревшими от давности лицами.Иосиф Виссарионович,Владимир Ильич,Молотов с оплывшим лицом,холодные,свинячье- безразличные глаза Берии....Резко выпрямился,с выдохом,с поворотом тела,правое плечо вперед-выкинул руку и скрипя зубами от боли,с кровью, впечатал портрет в стену,прогнувшуюся под ударом.Кровь и боль отрезвили.

Выгреб ненужный металлолом из печки,растопил,поставил чайник.За кружкой крепкого чая стал обдумывать ситуацию.Где-то на карьерах остались два- три ненайденных капкана,около восьми десятков дробовых патрон и неделя- полторы погоды до заморозков.Скудно.Опустошенный доволокся до спальника и провалился в глубокий сон.

Проснулся усталый,с ноющим телом и головной болью.Толкнул ногой входную дверь,выглянул на улицу.Несильный теплый ветер шевелил плантации рогоза,срывая парашутики,подхватывал их,нес по воздуху,опускал на воду и гонял их сотнями мизерных парусников по свободному зеркалу,прибивая к берегу,образуя кипенную заберегу.Вокруг была мрачность,безразличие,пустота.Тяжелые тучи ползли медленно,оставляя клочки на редкой поросли окружающего пейзажа,расплавляли нападавшую за ночь снежную кашу.
Сходил за ружьем,по дороге обнаружив расплывшиеся в грязном снегу и казавшиеся больше,чем на самом деле, следы медведя.Позавтракал холодным,настоявшимся за ночь варевом, превратившимся в плов из мелких циферек и розоватого мяса.Побаловался чаем.Сунул в рюкзак котелок,пакет супа,хлеб.Зарядил ружье патронами с кубиками и ушел от вагончика.Пошел в пяту по своим следам.

Ну вот все и прояснилось.В метре от моего следа,следы медвежьи.Под елкой рассмотрел следки. Средненькие,аккуратнеькие(медведица подумалось).До вагончика не дошла,потопталась и затянула вокруг него кольцо.(Встреченный утром,с другой стороны,когда ходил за ружьем).Пошел дальше и метров через пятьдесят следы медведицы присоединились к своим входным.Значит провожала меня.Шла аккуратно,выбирала чистые местечки,что бы поставить ногу,плотные заросли обходила,мой след не топтала.Зачем ей это,врядли хотела напасть,но страху на меня нагнала.Метрах в четырехстах следы ныряли в молодую еловую поросль.Здесь снега было меньше, хорошо были заметны несколько вытоптанных в осенней грязи площадок.Не замерзшая почва перемешана с опавшей листвой,пара елочек измяты.Вгляделся в следы.Ба,да здесь был медвеженок!Ходит с мамкой.Видно я вторгся на их территорию со своим незнакомым запахом.К местным возможно привыкли,да и охотников сдесь бывает не много и компания охотившаяся в этих местах постоянная,четыре -пять человек.Может быть медведица искала место под берлогу и,услышав меня, наткнулась на мои следы,решила проверить.Оставила медвеженка в ельнике,а сама провожала меня до вагончика.Медвеженок во время отсутствия матери малость понервничал,покуралесил.Из еловых зарослей пара вышла друг за другом-впереди мамаша,за ней чуть сзади и справа медвеженок.Холода не заставят себя ждать.Звери приглядят захолустное,укромное,уютное местечко и залягут вдвоем.А весной проснутся уже,возможно,втроем,может вчетвером.Преследовать зверей не стал-незачем.

Поменял в ружье патроны на дробовые и побрел по своей тропе искать оставшиеся капканы.Нашел три штуки,забрал с собой.К середине дня набрел на расположенные рядом два озерка,просматривающихся с одной высотки.На них, с подветренной стороны,несколько жилых хаток,повсюду виднелись кормовые столики,пестревшие свежими погрызями.В берегах угадывались норы.Здесь и решил остановиться,сварить суп,понаблюдать за зверьками.

Пока оборудовал костровище,собирал хворост,варил пустой суп,заметил несколько волнений поверхноти воды.Зверьки проявляли незначительную активность,быстро исчезали под водой,чуть помаячив.Как ни ждал-все же прозевал,как на одном из столиков появилась ондатра.Скорее я ее услышал.Зверек орудовал какой-то травинкой,теребя ее лапками,похрустывал,мелко шевеля щеками.То и дело привставал,суетился,хватал другую травинку,вертел ее в лапках,обкусывал,шерудил оранжевыми резцами.Не далеко у берега потянулись усы.Быстро прицелился и нажал на спуск,разрушая тишину многочисленным эхом выстрела.Ондатра завертелась на поверхности воды и затихла.Подобрал,полюбовался добычей.И тут началось.Завозились,заволнили,потянули усы.Стрелял только тех,которых можно было достать.Добыл еще четыре штуки,распугал все вокруг.Только летучие мыши,едва не сталкиваясь друг с другом, вершили хаос полета,послушные сигналам отраженного ультразвука,пойманным локаторами.Стемнело.Собрав добычу,вернулся в вагончик.

После вечернего чая,занялся бытовухой.Помыл посуду,вымел полы и сел обдирать зверьков.
Отмездрил шкурки,натянул на приготовлннные заранее рогатульки,подвесил под потолок в стороне от печки.Разобрал оставшиеся три капкана на детали.Пружины по одной совал в угли,чуть прослабил и собрал железки.Подготовился к завтрашнему выходу.

Утром,еще по темному,помесил грязь между озерками и остановился ждать рассвета.Скоро засерело,проявились верхушки невысокого подроста,по горизонту ,на востоке ,резануло ярко оранжевой прерывистой линией.Надулся воспаленный белый пузырь и вдруг лопнул всеми цветами радуги,запламенело вокруг,запестрило,заиграло,рабрасывая тени,обнажая окружающий мир,хилую растительность,подернутую северо-западным ветром зыбь озерка.Ондатра уже повсюду гуляла.Передвигаясь неспеша между карьерами, добыл и выловил пару зверушек.Странно,испуганно,звучали выстрелы,никак не вписываясь в пустую,безнадежную пустоту,нарушая бесконечно хрупкую тишину.Скользко под ногами,гадко и не уютно на душе.Приглядел два зализанных лаза,установил капканы,третий поставил в хатку,до которой добрался развернув сапоги.Вот и кончилась зорька.Видел еще несколько ондатр,стрелять не стал-недоставаемые.Побродил еще с часок,скрал еще двух ондатр и пошагал к стойбищу-сегодня должны были появиться обещанные гости.Надо сварить им похлебку,прогреть вагончик,обиходить добычу.

Во второй половине дня,в разгар хояйственных работ,где-то на севере,неожиданно возник звук,никак не вписывающийся в окружающую действительность.Был он похож на глухое далекое дребезжание,то пропадал,то появлялся снова,тонул где-то в глубине леса,устремлялся в небо и оттолкнувшись от набухших туч падал вниз,заполняя металлическим гулом сырой воздух.Минут через пять на безлесое пространство выскочила обляпанная с головы до ног грязью ГТэшка.Подлетев к вагончику,крутанулась на дной гусенице и стихла.Из кабины вывалился Сережка,поправил ремень и помахал рукой:-"Привет!".С места водителя вылез опрятный,чисто выбритый, мужчина,лет сорока.Подошли,протянули руки.-"Осташев Володя"-представился.Сергей вернулся к машине,крикнул под брезент:-"Нартов!Приехали!".В кузове завозились и появился еще один пассажир.Молодой парень,бородой и кучерявой шевелюрой напоминал цыгана.Эффект усиливала видавшая виды гитара.Поздоровались. На правах хозяина пригласил неожиданных гостей в вагончик.Чайник кипел на печке.Расселись за столом и за кружкой крепкого чая заговорили.
Володя Осташов,оказавшийся начальником партии,в которой трудился брат,сообщил,что в партию пришел плохой прогноз погоды,точнее штормовое предупреждение-в ближайшие двое суток ожидается резкое похолодание и сильные снегопады.Приехали за мной,чтобы помочь выбраться.Неожиданная развязка.Я,в свою очередь,посетовал на свои беды.Посочуствовали,попожимали плечами,разделяя мой провал. С братишкой ушли на карьеры,сняли капканы,посидели вдвоем на бревнушке,пошушукались о том о сем ,попереживали и вернулись к вагончику.Нартов занимался с ГТэшкой.Подбивал пальцы траков,выгребал комья грязи из звездочек,пружин,отмывал фары,ветровые окошки.

Где-то в седьмом часу в дверь настырно заскреблись,послышались негромкие голоса и в вагончик ввалились три охотника.Один,схватил за шкирку прорвавшегося под ногами красного,черного по хребту,русского гончака и со словами:-"Карай!Пшел вон!"-выпроводил его на улицу.Поприветствовали друг друга,попредставлялись.Среди них был и мой знакомый.Распаковались,добычу(семь беляков),вынесли на улицу и подвесили к подбою вагона.Накормили собак(их оказалось две,вторая пятнистая эстонская гончая),отрезанными лапками зайцев и кусками хлеба.Обустроились. И,наконец-то,разместились за столом.Немного тесновато,но уютно.Я водрузил на стол свою фирменную похлебку,набросали золотистого лука,вареных яиц,покрошили сала,изрезали палку сырокопченой колбасы,покромсали хлеба.Втиснули пару бутылок водки с зеленоватой этикеткой,прозванной в народе "Коленвалом",за уродливую надпись.И начался пир.Звякнули кружками:
-Ну,будем!- Хрустели ондатровые косточки.-Ну,за охоту!-Закусывали луком.-Ну,за встречу!-занюхивали горбушкой хлеба.Отваливались,вздыхали,хвалили варево,просили добавки.Кушайте гости дорогие.Серега смеялся глазами,улыбался,знал,чем кормлю.Потрескивали в печке дрова,пахло просыхающей одеждой,дымком,пахло живыми людьми.В синем,сигаретном воздухе повисла простая человеческая доброта. Разговоры,охотничьи байки,анекдоты.Нартов дергал струны гитары,что-то напевал. Братишка взял у него инструмент и уверенно взял несколько аккордов.-"Где лапы у елей дрожат на ветру,гле птицы щебечут тревоожно....."-любимая Сережкина песня.Слушали,думая о чем-то о своем,опять вздыхали.-"Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,пусть дождем опадают сирени......". Раскидали «по последней».Успокоились,неторопясь устроились на ночлег.И тут кто-то сытно спросил:-"А че ели-то?" -"Ондатру.."-ответил.Воцарилась тишина,только мелькали огоньки сигарет,да гудела обгоревшая металлическа труба.-"А,ведь,вкусна зараза!"-послышалось неожиданное заключение.

Утром были недолгие сборы.Покидали барахлишко в ГАЗ 34,сели попить чайку на дорожку.Оставил местным три оставшихся капкана,металлический хлам свалил за вагончик,написал на старом журнале "Работница"про выделку шкур(между строк).Распрощались.Охотники будут еще день охотиться по дороге к Рудничному,погоняют заек.Собачки умчались в лес.За ночь воздух подсушило,прихватило лужицы,корка грязи уже выдерживала вес тела.В душе поселилась гадость,смахивающая на депрессию.

Вот и все.Прощай Кайский Край.

Анатольевич

Дата: Суббота, 25.03.2017, 12:29 | Сообщение # 4

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Весенние зарисовки

(из записок охотоведа госохотнадзора)

Апрель. Холодно не по весеннему. Снега еще полно, хотя уже наметились каньоны первых ручьев, грачи вовсю уже, усердно таскали палки на деревья, ремонтировали гнезда, строили новые. Воробьи несмолкаемо чирикали. Самцы топорщили перышки, мели крылышками по грязи, расправляли веером хвостики, доказывая самочкам, что они павлины. И некоторые верили! Северо - западный ветер раскачивал деревья, гонял серую массу облаков, сбивал их в тучи, то там, то здесь моросил какой-то неуверенный дождик.

Весеннюю охоту, как всегда, открыли рано, не учитывая местных погодных условий и не наученные горьким опытом прошлых лет. Недовольных было много. Охотники засиделись дома за зиму, душа просила воли, свежего ветра и охотничьих приключений. Весь март собирали собрания по охотхозяйствам, решали вопросы по срокам открытия,составляли какие-то протоколы,отсылали наверх и надеялись-ну наконец-то нас спросили.

Те, кто решал судьбу открытия-в эти сроки не охотились, а если и охотились, то не здесь, а если и здесь, то не на ту дичь, на которую открыли охоту.

Но путёвки раскупили, внесли денюшки за отработку, егеря распродали подсадных, кто-то наладил бизнес на корзинках для уток, кто-то усердно строил шалаши для охоты на гусей, надеясь получить чаевые от Московских охотников. И вот её открыли-на дней десять раньше, чем хотелось бы. Отшумела волна недовольства,охотники помыли кости руководящим лицам и засобирались в угодья-а вдруг?
Быстро пролетели девять дней,почти без выстрелов,без хвастовства(я вчера тройку крякашей взял, а я пару серых сшиб и пару не нашёл,а я...,а я..).

Кое где постреливали, но не по птице, а по другим мишеням, которые еще долго будут торчать острыми осколками из прошлогодней травы, пока не скроются свежими зелеными побегами. Кое как отстреляли квоту глухарей и всё, даже тетерева молчали.

Последний день охоты наконец-то обрадовал теплом. Передавали новости-гусь пошёл ночью, отсиделся видать где-то под Тулой и попёр. И правда-по всему району стреляли с раннего утра. Надо прокатиться, посмотреть порядки, да и самому постоять вечерком на тяге. Может быть полетит вальдшнеп, не наш, пролетный, который долго не задержится.

Почему-то из весенних охот нравится только эта. Легкая она какая-то. Встал где нибудь в перелеске и слушай.

Часов в пять вечера выехали с другом на моем газоне в сторону деревни Нушполы и дальше, вдоль реки, по набитой мной же колее, до Сущевского моста, по нему перебрались на ту сторону реки. Постояли на мосту, послушали. Выстрелов не слышно. Над Журавлиным заказником парил на неподвижных крыльх сломанный клин журавлей,описывая дугу над лесом.Очень высоко, быстро, торопилась пара косяков гусей, негромко, без умолку, переговариваясь между собой. Прошелестели крыльями чирки -свистунки. Ну вот-ожило всё, дождались.

За мостом, через реку Дубна, раскинулись поля урочища БАМ. По центральной дороге объехли не большей участок леса и скатились по следам машин к староречьям. Здесь обычно охотились Вербилковские охотники. Много было москвичей и местных. Хоть документы посмотреть, себя показать, мол охрана не дремлет.

На углу леса был виден дым от костра и кучка людей окруживших его. Пока до них добирались, проверили документы у двух охотников, пожелали счастливой охоты, посетовали, что опять не удалось нормально поохотиться. Подъехали к костру. Вокруг него сидело человек пятнадцать охотников. Некоторые, увидев мою машину, встали, замахали руками.

-Агафоныч! Давай к нам! Махни рюмашку!

Вербилковские! Как всегда организованно закрывали охоту. Кстати, так же и открывали. Ружья даже и не вынимали из машин.

-Да ну их! Пусть живут! Садитесь!

Поздоровались, присели. Стол был шикарный. Колбаса разных сортов, сало в прожилках розового мяса, вареные яйца, лук зеленый(чья-то хозяйка на окошке в баночке растила), репчатый, огурчики соленые, маринованные, банка красных помидор, варёная картошка в мундире. Водка, бутылки с не совсем прозрачной жидкостью. Сразу заверили:

-Агафоныч, не парься,ружья даже и брать не будем! И, как обычно в этой компании-баян. Запели.

-Ой да не вечер,да не ве-е-чер...

И полетела песня над поймой, через поля к далекому лесу, за речку, отталкивалась от него,возвращалась к поющим, забиралась в душу. Красиво подхватили. Тепло и уютно-мы дома.

Закрытие справляли, как свадьбу.

Попрощались. Объехали поля. Опять выбрались на центральную дорогу. На съезде стоял черный Чероки. Два охотника разглядывали поля через бинокль. Неподалеку бегала собака-красивый русский гончак. Обнюхивала обочины, чихала, нетерпеливо крутила хвостом, поднимая ногу на каждую кочку, не обращая внимания на налетавших со всех сторон чибисов. Подкатили, представились. Билеты в порядке, путевки-всё, как положено.

-Ребята, а собачка-то, что здесь делает?-спросил.

-Да пусть побегает, засиделась в квартире.

-Давайте так-собаку в машину и не будем портить последний охотничий день. Согласны?

-Ну всё, поняли, поняли-посвистели, покричали:- Дунай!.

Тот послушно прискакал, накинули шлейку и запихали в машину. Пёс недовольно взвыл. Потерпит. Обошлось без крови.

Не торопясь подъехали на край леса. Дальше, по дороге, метрах в двухстах, весовая и, метров через сто- выезд на трассу Талдом-Большое Семеновское. За ней, на горушке, виднелась скромненькая деревушка Разорено-Семеновское. Здесь заканчивался БАМ.

Перед лесом, на дороге, банер-с журавлями и надписью "Заказник Журавлиная Родина" и, мелко, какие-то пояснения. По всему щиту россыпь дробовых вмятин, несколько пулевых дырок. Рядом еще один щит, поменьше. На нем бобер с прострелянной головой обращался к людям:

-Сохраним природу Подмосковья!

Тут же, дополняя набор, деревянный крест с бумажной выцветшей иконкой.Заказник освятили. Теперь ему ничего не страшно. Модно стало освящать всё подряд и галочкой отметить, отразить в местной газете о проведеном мероприятии по охране природы.Тоскливо шевельнулось в груди.

Стояли, слушали. До тяги еще далеко, часа два. Подождем, покурим. За кустами недалеко, негромко, сдавленно проскрипела утка. В отвалах, покрытыми густым ивняком, находился небольшой прудик. Звук повторился и тут мимо нас, утробно шкворча, маневрируя крыльями, пронесся селезень и вдруг, аж дух захватило:

-Та-а-а, та-та-та!

Осадка! Да такая уверенная, не откажешь!

Селезня как подкосило-заюзил в воздухе и свалился в пруд. Секунд через пять со стороны пруда так ахнуло,что мы присели. Посмотрели и увидели синее облако дыма над розовыми березками. Кто-то дымарем пальнул. С подсадной охотятся. Спустились в кювет и по тропке пошли к пруду-работа обязывает.

Дед палкой доставал подбитого селезня, подтянул к берегу и, чуть не соскользнув в воду, всё же ухватил добычу. Выбрался на отвал, обмахнул испачканные штаны и, бросив её к плетеной корзинке, уселся на серую телогрейку, под кустом, на котором для маскировки, висели клочки прошлогодней травы.Подошли.

Дед опешил, сник. Поздоровались, присели рядом. В пруду работала куртизанка, завлекая очередную жертву. На рыхлом, не ярком снегу, расправив крылья, лежал крякаш.Зеркало отливало яркой синью с зеленью,ободок на шее,кучеряшка на копчике, оранжевые лапки, с красной капелькой крови на пере-красавец!

Деду было за семьдесят, сухонький, высокий, с натруженными, морщинистыми,загорелыми кистями рук. Короткие, клееные заплатками, сапоги. Серые брюки с наведенной стрелкой, старенький, но чистый пиджак, поверх хлопчатой, в клетку, рубахи. С левой стороны, на кармане-затёртая орденская планка. Синяя кепка.

-Откуда ты, дед?
-С Разорёнова....

-Путевки у меня нет ребятки. И билет просроченный.

Он помолчал и заговорил.

-Трудно стало, старый стал, здоровье не то, даже до охотхозяйства съездить не могу. Дорого все, пенсии не хватает(какая пенсия у бывшего колхозника!) А на охоту хочется сбегать, посидеть зорьку. Ведь уже больше пятидесяти лет охочусь. Ружьишко вон, трофейное, почти из под Берлина привез.

Сунул мне в руки ружьё.Обожгло-первый раз держал в руках "Дарнэ", двенадцатого калибра, с откидным затвором. Казенник покрыт россыпью замысловатых рисунков: цветочки, птички, зверушки. Тонкая, резная шейка обернута слоем черной изоляции. Стволы тонюсенькие, короткие. Цилиндры. Короткое ложе-дамское видно.

Отдал его обратно деду и, толкнув напарника в плечо, сказал:

-Ну что, пошли?

Встали и направились к машине. Дед тоже засобирался, покачал головой, завздыхал, стал собирать пожитки, что-то бубня себе под нос.

-А ты куда, дед? Посидел бы еще!

-А разве мне не с вами?

-Сиди, может еще налетят.

Отвернулись.

-Сынок! А ты, случаем, не Лебедев?

-А то мне директор сказал, попадешься ему-шкуру спустит...Вот паскуда!

-Охоться, отец. Тебе всё можно.

Анатольевич

Дата: Суббота, 25.03.2017, 17:00 | Сообщение # 5

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Про охоту на медведя

Развалился у меня на левой ноге ШРУС. Всё похрустывал, поскрипывал, иногда клинил не надолго, а тут так зацепило-хоть плачь. Позвонил друзьям-охотникам, мол выручайте, сил нет никаких, отдаюсь вам со своим истерзанным, измученным(поношенным)телом в ваши золотые, чуткие руки-делайте что хотите, но поднимите меня дня за два, а то в Карелию собрался, Михалыча навестить, медведей посмотреть (не стрелял их уже тогда-старый стал, сентиментальный).

Понаехали. Молодые да ранние. Охотники матерые(в смысле с ружьями давно ходят).
Хирурги уже с опытом. Свезли на рентген, повертели ешё мокрые снимки, почесали затылки, посовещались.

-И как ты только ходишь?-спросили.

-У тебя там и смазки-то нет.

Но обещали дня за два поставить меня на ноги. Накололи уколами и, проткнув пыльник, закачали какую-то дрянь. На утро процедуру повторили и надо же-полегчало. Нога, как новая-бегай не хочу.

Неожиданно поступила просьба:

-Агафоныч! Возьми с собой. Медведя хочется стрельнуть.

Телефон под рукой, набрал Михалыча и услышал далекий ответ:

-Бери всех. Трёх штук еще не отстреляли. Может быть помогут.

Молодёж заулыбалась, засобиралась и уже на следующее утро, караван из двух машин с шестью пассажирами отбыл из Талдома на Кимры, Тверь и дальше, Чудово, Кириши, Волхов, Лодейное поле, река Свирь и въехал в Карелию.

Попетляв по закоулкам, срезая, где можно, одурев от монотонного прослушивания "Старик и море" Хемингуэя на диске машинной магнитолы, проехав Крошнозеро, Эссойлу, выскочили на трассу Петрозаводск- Суоярви.

Позвонил Михалыч, справился о нашем местонахождении и объявил, что ждет нас на бывшем Шуйском погранпосту , у дороги к базе охотобщесnва, что располагалась на реке Шуя. Пообещал уже сегодня разбросать охотников по полям.

Во как! Из воды да в полымя!

Мои протеже засуетились в машинах, стали копаться в рюкзаках, доставать патроны, спрашивать какими лучше стрелять, да как лучше метиться, под какую лопатку, а если будет задом стоять, если лежать, если, если....? Отвечал, на казалось бы наивные вопросы,понимая важность события для молодых охотников.

Часов в семь вечера встретились. Доехали до поворота на избушку и бросили свои машины. Михалыч пересадил всех в свой бортовой УАЗик, на котором была оборудована легкая , обшитая цинком будка. Наши машины были оставлены прямо на обочине.

За последнее время Михалыч понастроил добротных засидок. Понаставил-понаприбивал крепких лесенок, соорудил удобные настилы (на некоторых даже спать можно было), пристроил ограждения, что бы не свалиться, приладил опоры для оружия (не промажешь).

Михалыч поинтересовался:

-Ну, кто самый отважный, да и стреляет надежно? Посажу на дальнее поле, вчера только ходить начал. Не большой, но будет точно.

Кто у нас самый упертый снайпер? Конечно Леха Кириллин. И карабин у него HEYM, со сменными, изготовленными методом ротационной ковки стволами, светлыми(не уточнял-никелированными или из нержавейки).Ложа "Монте Карло" из ореха красивой структуры. Консервативное, но очень склАдное струлё.

Какому-то крутяку удачно очень и вовремя живот разрезал,не менее удачно зашил.Всё зажило. Тот в знак благодарности,потащил Леху в оружейный магазин:
-Выбирай доктор ,что твоей душе угодно-плачу!

Ну Алексей, не стесняясь, и выбрал-за 160 тыров деревянных.

Быстро объехали поля, рассадили охотников. Леху, как и решили, свезли в самую глушь. Здесь на толстенной сучкастой березе была сооружена площадка из толстых слежек. К ней вела прочная лестница с перильцем. Ветки березы, в сторону поля, были обрублены-территория превосходно просматривалась. Бледного, с растерянными глазами, но, готового на подвиги доктора оставили на едине с вечереющей природой.

Вечер постепенно переходил в сумерки. Среди стволов деревьев заегозила полная луна и выскочила на небесный простор, освещая своим холодным светом грешную Землю. Погода была изумительной-небольшой ветерок шевелил ночной воздух, птицы смолкли угомонившись, засырело, далекие звуки приблизились, длинные тени завели сказочный хоровод, засуетилась лесная и болотная нечисть-вурдалаки, кикиморы собирались на шабаш. Что-то попискивало, иногда вскрикивала ночная птица, пару раз тявкнула лиса-ночные жители вышли на охоту.

На свое польцо мы с Михалычем не успевали.

-Давай постоим на дороге, послушаем-предложил я.

Заглушили мотор и выбрались из кабины. Приютились на переднем бампере, прислонившись спинами к теплой решетке радиатора.

Заговорили о том о сём, о житье бытье, не на мгновение не пропускающие какофонии звуков окружающей нас. Ждали неожиданного, постороннего звука, который может в одно мгновение распорядиться чьей-то жизнью, в чьи-то души войти бесконечным удовлетворением, исполненной радостью, возможно разочарованием, но взбудораживший весь организм адреналином, просящим продолжения праздника.

Было тихо, ночные нотки позанимали свои строчки, свои тональности, что придавало сладостный мотив происходящему вокруг.

И вот он!

Прокатился в отдалении, не громко, уверенно, ставя точку под чем-то свершившимся.

-По моему Леха! Определил я.

-Не промажет-заверил я.

Михалыч предложил собрать других охотников и всем вместе уже ехать к Алексею.
Так и сделали. Объехали, погрузили народ, послушали их сбивчивые, захлебывавшиеся легенды о ломящихся по лесу медведях, о треске валежника под их ногами, о том как целились, но было слишком темно, что можно было бы еще посидеть.

-Завтра, или, хотите, оставайтесь, потом заберем. Те замахали руками-нет, нет, мы просто к слову, поедем скорее к Лехе!

Минут чере сорок трясучки по ухабам,машина нырнула с горушки в лес и стала осторожно красться по лабиринту дороги, проложенной к овсянному полю,где нас ждал, наверное, довольный Лёха. С разбегу, объехав ствол березы, на котором была засидка, выскочили на само поле. Остановились и выбрались из машины.

-Я попал!-заорал с дерева наш снайпер и стал спускаться вниз, что-то бессвязно лопоча, выкрикивая, приговаривая.

Спустился ошалелый, взъерошенный и заикаясь от переполняющих эмоций стал бессвязно рассказывать.

-Просидел я около часа, а он как выскочит неожиданно, а я сидел неудобно. Стал поворачиваться и стукнул стволом по перекладине-он и смылся. Не появлялся больше.
Подумал, что всё, стемнело совсем. Я собрался и стал спускаться, что бы идти вам навстречу. Опустился на две ступеньки, а он возьми и снова появись. Стою на лестнице, смотрю на него и не могу ничего сделать. А он валяется на боку, жрёт овёс, причмокивает-я чуть не заплакал от обиды.

Кто он-то?-спросил Михалыч.

Леха удивлённо посмотрел на него и тихо,таинственно,вымолвил:

-Медведь, конечно.

Михалыч хихикал.

-Давай дальше.

Леха,чуть остыв,рассказывал дальше:

-Вдруг со стороны леса донесся страшный рев, кто-то приближался к полю. Медведь пустился на утёк, а из темноты на посевы вывалился другой, огромный и бросился за первым. Пока они играли в догонялки, я от страха залез снова на площадку и изготовился к стрельбе. Здоровый прогнал молодого и не смущаясь уселся сам уплетать овес, загребая его лапами.

Леха перевёл дыхание и заключил:

-Я и выстрелил.

-Ну-подтолкнул Михалыч.

-Ну,он упал,потом вскочил, поломился в чащу и затих.

Вопростельно взглянул на всех.

-Готов. Пошли. Показывай куда.-Михалыч устремился в направлении указанным Алексеем, подсвечивая себе фонариком.

-Давай я пойду первым -предложил ему,

-Я хоть с карабином.

-Да ладно, наверное остыл уже.

Нашли место, где медведь упал после выстрела. На бледно желтых стеблях виднелись брызги черной, в свете фонаря, крови, на одном прилипла медвежья шерсть с кусочком кожи.

Михалыч растер шерсть между пальцами и опять уверенно сказал:

-Дохлый.

Пошли по следу и метров через двадцать обнаружили в сломанном сухом ельнике огромную тушу зверя, неопрятно, неуклюже раскинувшуюся на замле с оскалом сломанных, гнилых зубов в раззявленной пасти.

-Ну и монстра ты завалил Алексей. Медведица. Очень старая. И ехидно улыбаясь спросил:

-Неужели с одного выстрела?

-Правда, Михалыч. Один раз всего стрелял. Да там калибр 9.7-оправдывался Леха.

Пуля прошла навылет, под левой лопаткой, обнаруживая с правой стороны развороченную окровавленную плоть.

Подошли остальные, поудивлялись, по мальчишечьи позавидовали удачнику. Поздравили товарища.

Подогнали машину поближе, срубили лаги и по ним еле затащили медведя в кузов.
Поздно ночью, уже перед утром подъехали к базе, выгрузили тушу зверя.Ребята стали обустраиваться, разжигать костер, а мы с Михалычем занялись медведем.

Вскоре на костре забулькало, запахло мясным варевом. Плеснули в кружки по две капли водки-для начала, стали собирать на стол. Управились и расселись.

В утреннем небе еще посверкивали далекие звезды, с реки наносило свежестью, где-то пропищала первая птичка. Луна цеплялась краем за кромку леса, пыталась еще немного задержаться на светлеющем небосклоне.

На столе появились квадратные бутылки с красивыми импортными зтикетками, медалями, масками далеких предков североамериканского индейского племени майя.

Разлили и выпили за здоровье Михалыча, потом, не мешкая- за убиенного. В ход пошли бутерброды. От костра наносило вареной медвежатиной.

Кто-то спросил про трихинеллез, мол проверить бы надо сначало. Какое там? Разве утерпишь? Да и присутствующие доктора заверили, что если долго варить-то не страшно, да под спиртное! Ну а ежели что-вылечат, если потребуется, то и вырежут.

Вытащили кусок парящей медвежатины, потыкали ножами и решили, что готово. Вывалили котел прямо на стол и принялись за мясо. Хвалили, разговаривали, перелопачивали такой удачный, выдавшийся день, подливали. Насытились, отвалились от стола, мирно беседовали.

Один из охотников вдруг спросил:

-Михалыч, а ты знаешь как правильно пить текилу?

-Чего уметь- то? Наливай да пей.

-Показываю!-молодой неуверенными, пьяными движениями, взял кусочек лимона пальцами левой руки, посыпал солью большой палец вдоль ладони на наружной стороне, правой рукой ухватил полупустую бутылку текилы. Языком слизнул соль,прислонился к горлышку, отхлебнул и закусил лимоном.

-О как!

Ну хвастуны, держитесь!

-Валентин! Сделай им бутерброды-попросил Михалыч.

-Нет проблем.

Я встал из-за стола, покопался в медвежьей требухе, достал теплую, пропотевшую, печень, кинул её на стол, отвалил от неё кусок с ладошку. Отрезал крупный ломоть черного хлеба, присолил его.
Друзья завороженно глядели.

Водрузив печень на хлеб, порезал ее по диагонали и тоже посолил. Кровь пропитала хлеб и стекала по пальцам.

Надо сказать, что печень этой древней медведицы пахла препохабно. Давно отслужив свое, она была мягкой консистенции, едва сохраняя структуру. Не задумываясь над её вкусовыми качествами, сохраняя спокойствие и напрягая все лицевые мышцы, что бы не скривиться в гримасе отвращения, я с видимым удовольствием откусил приличный край.

Заставил себя сожрать весь бутерброт, мило восхищаясь деликатесом.

Ребята смотрели раскрыв рты, сглатывая набежавшую слюну.

-Агафоныч! Сделай мне. И мне , и мне.

С удовольствием. Готовил и передавал каждому. Михалыч сказал:

-Я потом.

Первый погрузил зубы в бутерброд Леха-серая тень промелькнула птицей по его лицу. Видно было, что он вроде почувствовал подвох, сомневаясь в этом, сдержаваясь, кусал следующие куски и даже похвалил:

-Такого никогда не пробовал! Вкусно!

Давай, ври! Не пробовал он! Вряд ли больше и попробуешь!

Остальные, давясь, сдерживая судороги, нахваливая (не могли же они признаться,что это отвратно и не съедобно-они же настоящие охотники, питающиеся сырой медвежьей печенью), доели свои порции. На мое предложение о добавке энергично замотали головами-объелись.

Шкуру прибили гвоздями к стене домика. Действительно большая по местным меркам-под два с половиной метра. Трофей принадлежал Лехе. Он был горд и несказанно рад.
Утром приехал на базу Серега Симонов-егерь общества и сообщил, что ночью отстреляли еще двух медведей.

Лицензии кончились и мы поблагодарив Михалыча,порыбачив пару дней, отбыли в сторону Москвы.

П.С. Через день позвонил Михалыч и сообщил, что пробы мяса показали положительный результат на трихинеллёз.

Но это был один из медведей Симонова.

Наш оказался чистым, хоть и старым.

Анатольевич

Дата: Суббота, 25.03.2017, 17:17 | Сообщение # 6

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

На Тулоксе из серии Давно это было

Стремительный луч света высветил на мгновение потяжелевшую осеннюю воду, грязный, истрёпанный камуфляж спутанных водорослей, китайским драконом извивающийся на очередной отмели речного переката, заросшие серо-зеленым мхом разноцветные валуны и тут же винт скрежанул по камням, мотор недовольно взревел. В который раз сорвало шпонку. Игорёк выпрыгнул за борт, подтолкнул лодку кормой к берегу. Сидевший за румпелем Володя, проснулся, потянул мотор на себя, поднял ногу мотора, обнажив винт с белыми побитым лопастями. Пасатижи, кусок ножевочного полотна, гвоздь на 150. Разогнули и вытащили шплинт. Отпилили двухсантиметровый кусочек гвоздя-пять минут, заменили шпонку. Шплинт на место. Оттолкнув лодку на глубину, вручную,скользя по камням, протащились через перекат. С пол оборота стартер завел тридцатисильный «Вихрь». Казанка рванулась в ночь вверх по течению. Белый луч фонаря, закрепленного под стволом на ружье, заскользил по закуржавелым, в сказочных самоцветах, обледеневшим кружевным заберегам, свежим кромкам льда, кое где припорошенным трехдневным снежком.

Три друга Валька, Игорь и Володька, который день шерстили карельскую речку Тулокса. Не большая речка, но сварливая, интересная, с бесчисленными перекатами, отмелями, темными омутами, неожиданными протоками, заросшими дичьем берегами. Добычливая. Промышляли норку. Зверьков было много. Отличная кормовая база да и беглые со звероферм обеспечивали высокую их плотность. Попалась как-то даже крестовка, но, в основном , это были представители американской норки. Крупная, мощная, она практически выдавила из угодий аборигенную ,более мелкую европейку, не выдержавшую конкурентной борьбы за пропитание.
Способ добычи был прост до безобразия и, конечно, браконьерский. Время было 4-ое ноября, около двух ночи, мороз перевалил за десятку и зверек с позднего вечера до утра шарился по береговой линии в поисках чего бы ещё сожрать. Его следами пестрели забеленные снежком берега и забереги Тулоксы.
Так вот- лодка летит вперед ,нервный луч еле успевает обшарить прибрежную зону впереди лодки. Ага, вот опять сверкнули два зеленых светлячка. На краю забереги, не обращая никакого внимания на лодку норка продолжает кровянить тушкой лягушки. Мушка по центру светового пятна, толчок приклада в плечо, почти не слышный за ревом мотора,умчавшийся по реке звук короткого выстрела. Зверек дернуся и застыл, выделяясь на белом фоне, так и не выпустив добычу. Мотор сбавил обороты и лодка ткнулась в хрусткий лед рядом с крупным, почти черным котом, с бусинкой крови на носу. Тяжелый, жирный. Седьмой за сегодня. Подобрали, рычажок газа вперед, отработали назад, рычажок утопили до конца, рукоятку газа до отказа против часовой стрелки и полетели дальше. Протащились еще по трем не большим перекатам, сорвали две шпонки, добыли еще пяток норок. Темненькие все, красивые. Фартило. Устали- ночи без сна, подзамерзли, проголодались. Решили дойти до большого переката и там под ним почаевничать, подремать чуток.

Мотор ровно гудел, убегали назад бесчисленные повороты, прыгал с берега на берег пучек света ,выискивая очередного, зазевавшегося зверька. На песчаной косе сверкнули и пропали две красноватые точки. Луч света выделил фигуру лисы, не спеша семенящую вдоль воды и длинную, горбатую тень, бегущую впереди хозяйки. Огневка. Охотница. Лодка поравнялась со зверем, Валька поймал его на мушку, но выстрелить не успел. Лиса присела и ,метнувшись в прибрежные заросли, быстро осталась позади.

Валька и Игорь, обернувшись, проводили её взглядами. Перенесли луч света опять вперед. Лодка выскочила на широкую воду омута, метрах в пятидесяти по курсу, сверкая в лунном свете, гремел большой перекат. Все, приплыли. А лодка продолжала лететь вперед. Повернулись к Володьке. Уткнувшись носом в искусственный меховой воротник куртки тот спал.-"Иванов!"-рявкнул Игорь. Володька очумело вскинул голову и рванул румпель на себя, автоматически прибавив обороты. Мотор ,задохнувшись, поставил лодку на дыбы,корма резко ушла вперед и в право.Нос казанки с трудом продрался сквозь белый диск Луны и разрезал его до Моря Холода. Вода, через транец, накатила, придавила корму, потянула лодку в глубину. Игорь схватился за раму ветрового стекла. Валька, не удержавшись в лодке, вылетел из нее, через Игоря и, как опытный ныряльщик, прогнувшись, головой ушел в тяжелую,холодную воду омута, быстро перевернулся, заработал ногами и вынырнул.

Сначала ничего не понял-вокруг была темнота, сплошная, толстая, колючая. Машинально провел рукой по глазам, понял в чем дело-при нырянии загнутые края толстой шерстяной шапки развернулись и закрыли лицо до подбородка, рывком сдернул ее и отбросил в сторону,выплюнул попавшую в рот воду, глубоко , жадно вобрал в себя морозный воздух, вгляделся в ночь. Вода, остывая, парила. Огромная белая Луна скатывалась с черного неба в омут. Звезды были так близко, что, казалось, протяни руку и бери.Гудел перекат. Действительно-приплыли.
В голове путались мысли, наезжали друг на друга, мешали сосредоточиться. Потряс головой, выстроив их(мысли)в нужную сторону и по порядку. Начал осмысливать происходящее. Подумал- быстро не промокну-слишком плотно одежда облегала тело, а ее было много. Синий , хлопчато-бумажный костюм, шерстяной олимпийский, голубой,с белыми широкими лампасами (подарок великого борца Володи Горбатенко), ватные брюки. Шерстяные носки, портянки и на все это расправленные болотники. Короткий, обрезанный, военный полушубок. Поверх всего японский рыбацкий, прорезиненный костюм. Поплаваем! Что мы имеем? Где-то на поясе патронташ, нож,в руках ИЖ-12. Мелькнула мысль-выброшу в крайнем случае. Еще раз огляделся. Блестели звезды, неимоверно огромная луна закрывала полнеба, блестели, сверкали молодым серебром льда перекатные валуны, лодки нигде не было видно, берега еле угадывались. Воду закручивало, но вниз не тянуло. Зажало, подхватило, закружило, понесло по омуту. Время перестало существовать. Попытался протолкнуться в плотном кольце воды. Бесполезно. Навеяло нехорошим, черным. Через два дня праздник-Седьмое Ноября. Родственникам придет телеграмма: приезжайте на опознание. Стало жалко себя, даже слезы навернулись. Замелькали даты, лица, родной поселок. Переплелось, перепуталось.Снова потряс головой. Стало затекать через рукава, захолодало в подмышках, неприятно сдавило сердце. Надо что- то делать. Крутанулся в воде, погреб затяжелевшими руками, еще на что-то надеясь, кое как удерживая ружье. Неожиданно увидел перед собой, метрах в двух, красный силует носа нашей Казанки. Лодка кормой погрузилась в воду и на поверхности оставалась небольшая ее часть, набитая пенопластом. Напрягаясь рванулся, уперся в тугую воду всем существом, забарахтался, выдохнув из горла хрип и намертво вцепился в болтавшийся пяти миллиметровый трос, привязанный к носовой ручке. На поверхности воды виднелась голова в меховой шапке-Иванов. -"Вова!Игорек где?"-выкрикнул, уже различая еще один темный, шевелящийся мешок на конце троса. Все здесь. Живые. Еще поборемся!

И началось кружение. Несколько раз попадали на стрежневой выход с переката, пытались вырваться из круговорота, дрыгаясь, что-то крича друг другу, все больше намокая, тяжелея. Видно тяжесть и вытолкнула нас из водоворота-великая мощь центробежной силы. Потоком нанесло на полоскавшиеся в воде, гремящие колокольчиками льдинок ветки прибрежного ветлужника. Намертво вцепились тремя свободными руками, нахлебавшись воды, из последних сил подтянулись к берегу. Скользя, обдираясь в кровь о леденелые края, помогая друг другу, зубами вгрызлись в замерзшую землю. Завязали трос за лесинку и вскарабкались по откосу на самый верх, к деревьям.

Одежда обледенела ,быстро превращаясь в фанеру. Пальцы рук еле ощущались. Во все тело пробирался мороз, сковывая мышцы, плетя паутину сна.Стянули с себя верхнюю одежду, поискали спички (костерок бы). Где там? Все не курящие. А ветровые спички, спрятанные в рюкзак, уплыли со всем содержимым лодки. Спустились к воде. Выловили болтающийся на шланге бачек с бензином, выволокли его наверх. В свете луны, негнущимися руками, наломали мелких еловых веточек, сложили стожок, плесканули бензин. Валька переломил ружье, зубами разгрыз пополам бумажный патрон, отделяя дробовой заряд. Попытался засунуть потрон в патронник, высыпав часть пороха на замок. С силой, прихлопнув часть пальца, сложил ижевку. По колодке ружья и по руке потекла, быстро остывая, кровь. Боли не чувствовалось. Все замерзло. Сунул ствол ружья в ветки и никак не мог нащупать спусковой крючок. Остатки пороха высыпались чере ствол и выстрела не получилось. Следующий патрон насорил дроби, ружье заклинило и оно не складывалось. Нужен костер! Мозг трудился так, что казалось закипит. Не тереть же палку о палку. Нужно добыть искру. Кольнуло-аккомулятор! Иванова загнали в воду, кое как оторвали батарею, на коленках, хрипя, ругаясь выволокли аккомулятор к будущему костру. Засыпали ветками, не жалея смочили бензином и Игорь ножем ( у него был самый длинный), попытался замкнуть клеммы. Лезвия не хватало. Чем?? Планка Иж-12 туго скользнула по свинцу, резко щелкнуло и в черные, измученные лица метнулся, шипя, сразу швыряясь мириадами искр, оранжевый язык. Отпрянули, не чуствуя ожоги, оттащили в сторону аккомулятор, засуетились среди деревьев, подтаскивая к костру все, что может гореть. Завалили. Запылало до звезд, обдало жаром, одурманило, задохнуло горячим дымом.

Кашляли, совали пальцы по локоть в костер, обжигались, поворачивались боками, спиной,всем телом наслаждаясь теплом. Согревшись, снова ломали ветки, подтаскивали валежник и опять грелись. Постепенно стащили с себя всю одежду, обувку. Кое как соорудили вешала. Голышом танцевали вокруг разъяренного пламя, спасаясь от коварного, жгучего сквозняка. Пахло жженой резиной, тлеющими тряпками, паленым волосом. Великая, страшная сила заключается в огне. Огонь не щадит никого и ничто,не оставляя после себя ничего живого. Человеку, удалось обуздать, приручить неукротимую его энергию.

Высохла одежонка, оделись-обулись. Тела почуствовали ток крови, хотя еще слегка пощипывало кончики пальцев. Посовещались. Под берегом с трудом развернули тяжелую лодку, подтянули корму. Открутили крепления мотора, отцепили страховочный тросик от транца и перенесли мотор к костру, обсушили. Двумя ножами открутили свечи-инструменты не удалось достать. Кончик ножа упирали в край грани свечи, а вторым (рукояткой), как молотком потихонеку стучали по первому. Все благополучно отвернулось. Подергали за шнур пускача, провернули коленвал, зачмокали поршня, продули цилиндры, прочихали. Свечи обтерли и положили прокаливать на угли. Нагрели, почистили. Также ножами поставили на место. Подсоединили шланг бачка и пару раз даванули грушу. Прижали мотор к дереву и Иванов, вспомнив всех языческих богов и всех матерей на свете, не забыв перевести рычаг скоростей в среднее положение, рванул шнур пускача. Наш Вихрь, металлически рыча выхлопом, завелся, вырвался из наших рук, завалился на землю и заглох.Живой красавец!

За работой как-то не заметили, что вокруг посерело, проступили очертания омута, берегов. Звезды побледнели, луна, оказавшись совсем в другой стороне, стыдливо спряталась за верхушками деревьев. Огромная площадь леса вокруг костра была похожа на ухоженный лесопарк. Стволы деревьев очищены от веток на высоту человеческого роста, весь валежник собран и сожжен, снег вокруг обтаял, с веток повыше еще падали капли воды. Где-то на востоке угадывалось морозное утро. Все. Домой. К жилью. Попрощались, поклонились, собрали все, что еще можно было собрать, перевернули лодку, вылили воду. Установили мотор, подсоединили аккомулятор и утопили кнопку стартера. Мотор ревнул, ровно заурчал, сзади из под движка забурлила струйка воды. Все. Понеслись. Вниз по течению. В деревню. К людям.

Несколько лет потом собирались вместе в карельской деревне под Олонцом у Губарева Игоря. На четвертое ноября. Праздновали, отмечали второй день рождения. Как-то потерялись в нашем безумном времени. Позабылись. Позабылось. Только на планке старой ижевки проглядывают проплавленные борозды,а внутри верхнего ствола видна прогоревшая точка. Вот и все. Давно это было. Было,не было?

Анатольевич

Дата: Суббота, 25.03.2017, 17:38 | Сообщение # 7

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Кара небесная

- "Валентин! Ты там сапоги просил поменять? Пойдём посмотрим."
Два брусовых домика геологоразведочной экспедиции на четыре квартиры, ещё светленькие, пахнущие скипидаром сосны, стояли торцами друг к другу. Два крылечка одного смотрели на два близнеца соседнего. Метрах в десяти. Начальник партии из соседнего диагонального входа приглашал меня к себе. Не богатый склад Геологоразведочной партии находился прямо у него дома, в не большой кладовке, специально отведенной под мелочевку. Пара геодезических реек, теодолит, штуки три нивелира, спальные мешки, спецодежда(телогрейки, брезентовые костюмы, сапоги кирзовые, резиновые), какие-то коробочки с геофизическими инструментами, металлическая мерная лента и что-то россыпью. Все было свалено по углам, что-то висело на стенах, пылилось, путалось в паутине - в общем, никакого порядка. Покопавшись среди сапог вытащил новые кирзачи: - "Меряй!" Я сел на ступеньки крыльца и натянул обновку. Добротные, с тиснением под настоящую кожу голенища. Резко отдающие пропиткой. Постучал каблуками в пол: - "Нормально!" Эрнест Кирилыч из глубины пыльного барахла, прокричал: - "Погоди-ка! Примерь эти. Они не числятся - бросил кто-то". Вынес на свет пару офицерских сапог. К одному уху на просаленной бечевке привязана картонная этикетка. Она гласила: сапоги юфтевые, размер (фиолетовыми чернилами) 43. Настоящие офицерские, яловой кожи, на толстой подошве (полевой вариант). И подкладка-то кожаная, серо-молочного цвета. Стер пыль, ухватился за ушки - как для меня шитые! В ведомости расписался как за изделие Кировского завода.

На дворе стоял мутный, сопливый октябрь. Городские дороги перемешаны «Колунами», ГТешками, леспромхозовскими тракторами. Самый легкий транспорт - гужевой. Им развозили по Пудожу, чуть красноватую, Водлозескую воду. Марать такой раритет было «западло» и я засунул сапоги под кровать. Подсушит — вот тогда и обновлю.

В начале ноября закончилась осень. Завьюжило, позаметало. Работы было не много и времени заниматься охотой было предостаточно. Излюбленным местом были угодья в пойме реки Сума, впадающей в Водлу и протекающая в двенадцати-пятнадцати км, параллельно дороге на Колодозеро. Норка, выдра, куница. Из птицы: глухарь, тетерев, рябчик. Различная речная рыбешка. Лучшего и не пожелаешь. Набил несколько путиков, раскидал приманку, поставил десятка два капканов, промышлял. Сразу после нового года, неожиданно перебросили в деревню Порженское, на границу с Архангельской областью. Там вела работу партия буровиков - сверлили землю на бокситы и срочно была нужна привязка скважин. Мой небольшой, всего из трех человек, топографический отряд этим и занялся.

С шофером автобуса передал письмо знакомым охотникам в Пудож. Попросил их захлопнуть мои капканы, чтобы не портить зверьков. Приеду, сбегаю соберу. Окунулись в работу и не заметили, как наступила долгожданная весна. Солнце теснило зиму, тяжелило снег на лапах елей, гулко обрушивало его, мочило влагой южную сторону деревьев, на пнях обнажая брусничник, с крупной, темно-бордовой, прошлогодней ягодой. Зима огрызалась сорокаградусными утренниками, густым, черным, ночным небом, скалилась слепяще-белым серпом новолуния. Занастил март. По лесу - бегай не хочу. Легко, хрустко. Даже лоси, покинув оседлые из за многоснежья места, перемещались не проваливаясь.

Отзвонили последний профиль, привязали последнюю буровую. Быстро свернулись и посовещавшись, во второй половине дня стали выбираться к Заозерью. Наш вездеход -трехостный ЗИЛ-157, на котором в военном фургоне оборудована каротажная лаборатория. С правого бока дверь, как в автозаке. На задней двери огромное запасное колесо и какие-то зонды в специальных креплениях. Дверью этой никогда не пользовались, так как с внутренней стороны, по стене были расположены полки с геофизическими приборами и небольшая металлическая печка, работающая на солярке. Соляра подавалась на форсунки самотеком из бачка, закрепленного под потолком фургона. Завершала конструкцию труба, собранная из чугунных канализационных элементов. По бокам фургона две пары овальных окошек. Километров восемь продирались по метровому замерзшему снегу, пробивая дорогу по лесному бездорожью. Прорубали, пропиливали просеку, накатывали колеи и к полуночи вырвались на чищенный тракт. В Заозерье решили не заезжать (кого там будить ночью?), нацелились сразу на Пудож, домой. В фургоне двое моих рабочих, три геофизика и лохматый дворовый пес Верный, мой крестник (в щенячестве купировал ему прибылые пальцы). Я занял место в кабине, рядом с шофером, Виктором Пильгасовым. До Пудожа километров семьдесят - часа за два с половиной управимся.

В желтом, проржавелом, дребезжащем свете фар, побежала неширокая вихлявая дорога, с высокими нагребенными снежными бордюрами, с редко торчащими дощечками километровых столбов, на которых различались полустертые черные цифры. Мотор уверенно гудел, ЗИЛ упирался всеми тремя мостами в накатанную повехность, гудя карданными валами. Шофер профессионально вкатывался в очередной поворот, машина отзывалась небольшим напрягом и подергиванием, сопровождающимся тупым пощелкиванием раздолбанных крестовин. Наверное со стороны было интересно наблюдать несущийся под звездным безлунным небом, сверкающий желтыми курсовыми, белыми бортовыми и красными задними огнями, весь в снежном вихре, оставляющий за собой шлейф дыма из печной трубы, повисающий в воздухе, мощный дредноут, терзающий белую, замороженную тишину.

Печка еле согревала ноги и я, укутавшись в высокий воротник белого офицерского полушубка, полузадремал, полузаснул, позавидовав ребятам в фургоне, где можно было вытянуть ноги, наслаждаться теплом ракрасневшейся печурки.

Видно сон сморил не только меня, так как на очередном повороте машина почему-то не вписалась в радиус, а пробив бампером сугроб, поднимая перед собой мерзлый снег, устремилась в кювет, стала заваливаться на правый бок. В лицо ударил жесткий снег, проломив ветровое стекло, рассыпавшееся на сотни мелких осколков. Шофер свалися на меня и изрядно помял, пока принимал вертикальное положение. -"Ты жив?" - спросил (стоя на мне). -"Вроде" - ответил я. -"Это что же? Я заснул что ли?" - это опять он. И тут мы одновременно услышали доносившиеся из фургона крики: - "Горим!!!!". Виктор уперся в меня ногами и выпрыгнул, с силой отбросив водителскую дверь. Я ринулся за ним и, получив сильнеший удар по голове внутренней ручкой спружиневшей двери, свалился снова вниз. Повторил попытку и вылез из кабины. Шофер, через маленькое окошко над кабиной, которое удалось открыть, уже передал внутрь фургона не большой огнетушитель. Внутри горело. Разлился бачек с соляркой. Через боковые окошки были видны красные всполохи, слышались испуганные голоса, дурниной орал пес. Ребята видать справились с огнетушителем, который в свою очередь не подвел - пламя утихло, но зато из всех щелей повалил едкий дым. Наши товарищи оказались запертыми в ловушке. Машина лежала на правом боку, напрочь прижав единственную открывающуюся дверь. Через чего можно было хоть как-то добраться к заложникам это два боковых окошечка на левом, оказавшимся сверху, боку фургона. Стекла оказались прочными и не поддавались ударам наших валенок, пока мы не воспользовались ломом, оказавшимся за спинкой сидений в кабине. К пробоинам тут же припали черные лица и жадно, с всхлипами стали глотать свежий воздух. Пахло сгоревшими проводами, жженой солярой, горелым тряпьем. В окошко просунули морду Верного и я выдрал его наружу, сбросил в снег. Пришла очередь наших пацанов. Как можно разломали ломом одно окошко, ребята помогали изнутри плечами. Поскидывали с себя всю одеженку, совали руки в образовавшийся проем, а мы с Виктором вытаскивали их, оставляя остатки маек и куски кожи на рваных краях. Почти голые, грязнущие, замерзшие, с кровоточащими ранами, собрались в кучу, обнялись. Долго кашляли, умывались колючим снегом и , посовещавшись, решили бежать до поселка Кривцы. До него, по нашим подсчетам, оставалось километров пятнадцать. Побежали гуськом, энергично работая руками и подбадривая себя ором. Пильгасов немного задержался, подлез под мотор, открыл какой-то краник, слил воду с радиатора, догнал нас. В Кривцы прибыли к восьми утра, как раз к открытию леспромхозовской столовой. На нас подивились, посмеялись, вошли в положение и приодели. Так что за столом мы сидели уже почти отмытые и при параде. Собачке взяли, как и самим, по две порции второго. Котлеты из лосятины и пюре с обалденной подливой. После завтрака в конторе попросили трелевочник и к полудню наш помятый, обгоревший ЗИЛ был готов к дальнейшему передвижению.

В Пудоже вечером навестил друзей охотников. Они передали мне две шкурки норки и одну куницы. «В твои попались». Капканы позакрывали, не нашли, не успели проверить четыре капкана поставленные на куницу по дороге к избушке на реке Сума. Что бы не лежал на душе груз, решил завтра же сбегать и собрать не проверенные капканы.

В полночь повалил мягкий снег. Растеплило. К утру снег превратился уже в дождик. Успеть бы по насту, сбегать налегке, переночевать в избушке и вернуться домой. Покидал в рюкзак банку тушенки, полбуханки хлеба, топор, приготовил тулку. Подумав, достал из под кровати офицерские сапоги и на первом автобусе доехал до лесовозной дороги, которая вела на старые вырубки вдоль реки. Шофер на минуту притормозил, выпуская меня и умчался по маршруту. Старая дорога угадывалась просветами в лесном массиве, провалами снега по колеям, пробитыми лесовозами. Одеженка легкая, военная безворотниковая телогрейка, сапоги скороходы, пустой рюкзак, притертое к плечу ружье. Пошагал быстро, оставляя четкие следы на залежалом, посеревшем снегу.

Первый капкан был где-то в полукилометре. Установлен на разлапистой елке по всем правилам - на высоте человеческого роста, так что попавшийся зверек повисал над землей, быстро засыпал и был не доступен для вездесущих мышей, которые состригали пух, портили добычу. Капкан был захлопнут, но стоял на срезе сучка, закрепленный ниткой, не потревоженный. Между дужками зажата посиневшая, свернутая в трубочку бумажка. Малява. Развернул отсыревшее послание и с трудом разобрал расплывшийся текст: -«Экспедиция! Во время снимай капканы!» Вот так. Стыдобища! Сунул капкан в рюкзак и поспешил дальше. Второго капкана не оказалось на месте. Тросик был аккуратно отвязан, приманка разворована сойками. Воришек хватало. Третий капкан располагался на берегу незатейливого ручейка, журчавшего даже в лютые морозы. Пробираясь к нему заметил, что проваливаюсь в снег уже выше щиколотки. За три часа хода снег здорово сдал и местами уже не держал. Стал аккуратней ставить ногу, нащупывать твердость, то и дело срываясь в ставшую податливой толщу снега. Сердце сжалось - в капкане повисла мокрая тушка куницы. Попалась видно давно, под нее намело, хвост почти касался поверхности и до нее добрались грызуны, набив грязных тропок в разные стороны. Бока и пузо зверька были голыми. Освободил куницу, снял капкан и побрел дальше. Еще через час уже проваливался выше колен, еле перетаскивал ноги, весь вымок, в сапогах хлюпало, подустал. Затосковал, оглянулся - назад уходила глубокая борозда с черными частыми дырами. Может вернуться? - мелькнула нехорошая мысль. Взяв себя в руки, стал пробиваться дальше. Последний капкан оказался не тронутым. В сумерках, почти ползком, вышел к избушке. Дрова были. Растопил печку. За избушкой плотина и мост по ней. Вода падала с трехметровой высоты, шумела, звенела струйками, перемешивала пену с веселыми льдинками и никогда не замерзала. Ледяные сталоктиты, сталогмиты, закуржавелый иней хлопьями. (Моне-северный вариант). Набрал в чайник воды. Металлическая огромная печка быстро накалилась, согрела избушку. Чайник быстро вскипел. Заварил литровую кружку индийского чая, разогрел банку тушенки, стянул с себя раскисшие сапоги, мокрую одеженку, подвесил над печкой на проволочки, специально натянутые для сушки, приспособил сапоги. Сел ужинать. Куски хлеба намазывал расплавленной тушенкой и запивал ароматным чаем. Добавил в печку дров. Дверцу не закрывал, смотрел на огонь, ласкающий полешки, иногда стрелявший искрами, любовался, обдумывал завтрашний обратный путь. Предстояла трудная дорога и я, поправив сушившуюся одежду, сапоги, зарылся в какие-то тряпки на нарах, пригрелся, заснул. Спал крепко, сном уставшего, измученного человека. Проснулся рано, бодрым, отдохнувшим. В избушке пахло высохшими тряпками и горелой кожей. Ночью брезентовые брюки сорвались с проволочки, задели, стоящие на примитивной полочке над печкой сапоги и они напрочь зажарились на плоском железе. Кожа на них съежилась, кое-где лопнула, покорежилась, носы загнулись кверху, голенища напоминали смятые жестяные трубы, каблуки расслоились. Запах от них исходил тошнотный. Вот попал!

Попробовал размять сапоги. Смачивал теплой водой, обстукивал поленом на пеньке -никакого результата. Тогда в отчаянии психанул и обухом топора разнес сапоги в дым. Лопнули где можно и где нельзя, подошва еле держалась. Навернул портянки и натянул остатки, когда-то великолепной обуви, на ноги. По полу избушки ходить в этих жестких, фанерных колодках было не выносимо. Края затвердевшего каллогена впивались в щиколотки, ступни повторяли форму изогнувшейся подошвы. Еле передвигаясь собрал рюкзак, прихватил ружье и вывалился за дверь, с надеждой, что по мягкому подтаявшему снегу идти будет лучше. Надеялся,ч то кожа сапог размокнет и не так будет досаждать при ходьбе.

Уже, примерно через полчаса после барахтанья в снежной каше, стало ясно, что надежды не оправдались. А идти (тащиться, ползти, кувыркаться) предстояло еще километров двенадцать. Лег на спину и стал смотреть в весеннее голубое небо, на редкие кучевые облака, похожие на ангелов, на верхушки корабельных сосен гудящих ветром, слушал просыпающийся после зимней спячки лес. С надрывом орала бесноватая сойка, поползни щекотали кору елей, тенькала синица. Гулко разорвала мокрый воздух деревянная трель дятла. Красота-то какая! Еще потеплеет и будет слышно, как лопаются иголки на сосновых ветках, задурманит смолевым угаром, по утрам, в дремотной рани, захлебнутся любовным шепотом в урманниках глухари, запищит, закричит кочевая птица, потянутся стаи-косяки на Север. Природа сделает еще один виток в бесконечной спирали времени. Жизнь прекрасна!

Снял телогрейку и без сожаления, ножом, отпластал от нее рукава. Стянул с ног огрызки и обулся в стеганые ватные кисы. Из клапана рюкзака достал пару пакетиков бинтов и обмотал мягкую обувку, надежно закрепив ее на ногах. Шаг стал уверенней, побежали назад трудные метры, километры. Ещё одно испытание пройдено. Еще раз жизнь проверяла меня на прочность. Урок получен.

Анатольевич

Дата: Суббота, 25.03.2017, 17:53 | Сообщение # 8

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Вертолёт, вертолёт-ты возьми меня в полёт!..

Уже минут пятнадцать вертолет кружил над болотом, а пилот все никак не мог решиться на посадку. То потоки не те, то - «Глубоко, наверное», то стена леса мешает. Причины возникали одна за другой. Маленький, красненький МИ-1 носился над желто-зеленым болотом, как муха перед паутиной, зависал, осторожно щупал лыжей, трогал мокрый мох, давя бордовую, с ноготь, клюкву и, будто обжегшись, срывался, устремляясь рикошетом в яркое, сентябрьское небо.

Ярким было не только небо. Все вокруг полыхало красками затянувшегося бабьего лета. Небо было не просто голубым, а бездонно синим, отражалось в таких же синих озерках, играло разноцветными зайчиками в стволах розовых сосен, перебирало, пересчитывало красно-желтые листья осин, заплетало в золото низкие косы берез. Изумрудная зелень елового подзора отбивала границу между миром Матери Земли и миром мужа ее- Неба. Солнце буйствовало.

В скорлупе кабинки, притирая друг друга, находились четыре человека (с нарушением инструкции): мой топографический отряд из трех человек и вертолетчик. Мы-то люди бывалые, повидавшие, привыкшие ко всему, а вот пилот... одно название. Молоденький, чистенький, аккуратненький, весь какой-то гуттаперчевый. Стрижка в скобочку и прилизанный какой-то дрянью чубчик. Отглаженный костюм, галстучик с заколкой. В летном дипломе, наверное, подписи еще не высохли.

- «Ну, так что, орел? Садиться-то будем? Сажай ближе к лесу, а то нам таскать скарб далеко. Видишь две березки - шуруй между них!» - «Нельзя туда - слишком близко к лесу. Поток нисходящий не поймаю. Да и глубоко там» - неуверенно отзывался мальчишка. - «Да садись тебе говорят! Вытолкнем! Не можешь, сейчас сами посадим.» Обреченно вздохнув, бледнея лицом, вертолетчик сбросил у машины обороты, завис на мгновение и подработав винтом плюхнулся в болото в пятнадцати метрах от леса. - «От молодца! Ну прям Маресьев!» -издевались не зло, куражились.

Открыли дверку, повыпрыгивали, вытащили из кабины теодолит, треногу и еще какую-то мелочь. Остальное барахло (палатки, спальники, рюкзаки, топоры) располагались в прикрепленной к боку вертолета люльке, такой же красненькой, как и вертушка, с белым кругом и красным крестом внутри. В люльке в углублениях крепились ручки санитарных носилок.

- «Ну все, бывай!» Мотор взревел. Трехлопастной винт, превратился в прозрачный круг, летчик педалями подрегулировал шаг винта, одновременно открывая заслонку. Не тут-то было. Лыжи на полметра ушли в мох и не хотели вылезать. Через автомат перекоса увеличил угол атаки лопастей, усилил тягу. Мотор надрывался, вертолетчик нервничал, машина содрагалась всем корпусом, мы орали, раскачивали, подталкивали металлическую птицу, всячески понуждая ее к взлету. Тяжело, с чмоканьем, лыжи кое-как вырвались из плена, вертолет набычился и, роняя ошметки болотной растительности, умчался прочь, забыв про потоки. - «Лети дорогой! Ты у нас будешь летать к концу сезона, как Икар. Маресьев ты наш».

В Пудожском районе Карелии, на границе с Архангельской и Вологодской областей, шла разведка бокситов. Занималась этим Ленинградская комплексная геологоразведочная экспедиция.
Мой пионерский (в смысле первопроходцев) отряд забрасывался в намеченную кем-то точку, определялись, устанавливали теодолит и задавали направления (в три вешки), по которым рубились профиля от восьми до четырнадцати километров. Где один, где несколько, где веером. Профиля покрывали всю территорию обследования. За нами, по профилям, шли геофизики, тыкали через двадцать пять метров колышки-пикеты, разматывали огромные катушки проводов, вбивали на пикетах зонды и прозванивали толщу земли. Тащили за собой геофизические приборы, соединенные длиннющими концами с каротажной машиной. Здесь был штаб. Сюда собирались все данные производимых измерений. Затем уже наступало время буровиков. Топографы, геофизики это интеллигенция. Буровики - гопкомпания разношерстного люда, похожая на рой диких ос, постоянно гудящих, недовольных, злых, всегда грязных и дурно пахнущих. (Простите, если кого обидел невзначай). Вертолет прилетал к нам почти каждую неделю, иногда чаще. То геодезистов перебросить, то геофизиков, инструменты подбросить, жрачку какую. Наш летун заматерел, оперился .Его уже не нужно было учить, упрашивать - сам вник в нашу работу, знал куда подрулить, где высадить десант не подсаживаясь, лишь зависнув на мгновение. Привозил редкую почту, кормил вместе с нами комаров, ел из одного с нами котелка макароны с килькой. Позволял себе подшучивать над нами. Как-то жили недели три в охотничьей избушке (землянке), отбивали шесть профилей и вели оседлый образ жизни. Хибарка просторная. Вырыта в откосе берега речушки. Крыша - бревенчатый накат в несколько слоев, выход к реке, забран лесинами. Добротная дверь. Так наш орел налетел сверху и лыжами прижал накат так, что перекосило дверной проем. Пошутил! Мы-то еще спали. Потом сам и правил. В общем, стал свой в доску.

Ближе к Новому Году гнали нивелировку профиля по старым вырубкам на реке Сума. Под ногами черт сломит. Снегу метр, из него торчат остатки изуродованных стволов деревьев, кучи веток и другого лесорубного хлама. Как эвкалипты в Сельве, повсюду стоят никому не нужные гигантские полусгнившие осины. Скрипят, наваливаются друг на друга, надломившись, со вздохом, падают. Довершают хаос сплошных рубок. В низинах плантации неухоженного ивняка, клочками молодая поросль осинника, металлически шелестящая остатками замерзших, сохранившихся листьев. Лосиное раздолье! Их следы, глубокие, перепутанные пестрели повсюду. Лежки старые, полузанесенные снегом, свежие, подернувшиеся ледком в подтаявших местах и теплые, еще парящие отпечатки больших тел. Не вмерзший в снег трубчатый волос и запах. Он будоражил кровь, будил инстинкт охотника и, поневоле, возбуждал вкусовые рецепторы. Везде видны следы жизнедеятельности лосей: сорванные верхушки ивовых побегов, сломанные небольшие осинки (веточный корм), соскобленная кора с лежащих в снегу больших осин, завитки оборванной коры с елового подтоварника. Орешки – круглые (самцов), продолговатые (самок), разбросаны по снежной поверхности. Оставалось только вздыхать и работать.

Вертолет в назначенное время спикировал на чистый край вырубки и затих. Мы его уже ждали. Быстро погрузились, Ми-1 подпрыгнул, завихрил снег, развернулся на месте, воспарил над лесом и не торопясь полетел вдоль реки. Сквозь стекла кабины просматривалась изуродованная вырубками, заснеженная земля, не спиленные островки сосен, елей оставленных для самосева, кое-где чернела незамерзающими порогами река Сума. Летели низко, над самыми верхушками. То и дело ребята вскрикивали и тыкали пальцами в подузоренные морозом стекла. - «Лоси! Два! А вот там - смотрите, пять!» Воздуха в легких не хватало. Прижались носами и смотрели, смотрели. Минут через сорок на горизонте показался Пудож. Приземлились на аэродроме ближе к зданию с развевающимся сачком раскрашенным под зебру, антеннами, провисающими проводами и стоящему неподалеку метеоскворечнику. Разобрали инструмент, пожитки и мои помощники направились в здание вокзала. Я обернулся и посмотрел на летчика. Он это понял, как вопрос. Сам вопросом спросил: - «Пули есть?» - «А то.» - изменившимся голосом ответил я. - «Тогда поехали.» Сбегал, предупредил ребят чтобы ждали часа через три с машиной, сунул в рюкзак топор и вернулся к вертолету.

Стадо в пять особей нашли сразу. Пару раз закружили, сбили лосей в кучу. Открыл дверь вертолета, лег на холодный, дребезжащий, алюминиевый пол. Снял с правой руки рукавицу и дослал в стволы пулевые патроны. Приклад привычно уперся в плечо. Через открытую дверь в кабину врывался морозный вихрь, студил пальцы, слезил глаза. Поймал на мушку крупного самца, угадывавшемуся по шишкам недавно сброшенных рогов. Расстояние было не больше тридцати метров, лоси стояли завороженные гулом машины, как вкопанные, вертели головами. Ходуном ходили уши. Вертолет завис и я, перевалившись через впивающийся в ребра дверной притвор, выстрелил по позвоночнику между лопатками. Зверь рухнул в снег. Остальные бросились врассыпную, но тут же, прижатые к завалу, остановились. - «Давай еще шильника!» - прокричал за моей спиной летун. - «Видишь?» - «А то.» На развороте поторопился, выстрелил, сорвав спуск. Мимо! Перезарядил и приладившись к трясучке выстрелил дуплетом. Лось прыгнул в сторону и завалился на бок, дрыгая ногами и пачкая кровью непорочную белизну снега. Летчик бросил вертолет вверх, заложил какой-то мудреный вираж и стал подыскивать место посадки. Удалось сесть метрах в сорока. Что это была за посадка! Слалом между корявыми, сучкастыми осиновыми исполинами. То боком, то задом, приподнимаясь, разворачиваясь, опускаясь, продвинулись к тушам зверей, опустились в снег и заглушили мотор. Свежевать - привычное дело. Перевернули тушу на спину, в коленках в круговую надрезали шкуру, соединили разрезами. Шиииирк - в одну сторону до хвоста, ширк - в другую, до нижней губы. Аккуратно подрезая, раздели до позвоночника с двух сторон. Положили на бок и освободили позвоночник. Снова повернули на спину. Прорезали пустоту в районе солнечного сплетения, подсунули два пальца и между ними пустив лезвие ножа - вскрыли брюшину. Ухватив двумя руками ручку ножа, от соколка до гортани распахнули грудную клетку, распоров по мягким хрящам. Топориком вырубили тазовую косточку. Ухватились за гуся и выволокли требуху вместе с ливером под ноги. Красиво получилось, но не для слабонервных. Ножом, иногда помогая топором, расчленили тушу, разделили на куски поменьше, что бы не так тяжело было таскать. Деликатес: вырезку, язык, губы - отдельно. Сердце, печень, легкие - отдельно. Кстати, у лосика две вырезки -вторая прилепилась под шеей (ну может кто не знает). Не большая - на один присест сырьем. Тоже проделали и со вторым лосем. Поволокли мясо к вертолету. Кувыркались в глубоком снегу, переваливались через лесины, упарились, хоть и мороз стоял за двадцать. Мясо уложили в люльку под носилки и на носилки, часть втащили в кабину. Отмыли снегом ножи, топор, руки. «-Ну что? Помолясь?» И вот тут началось!!!!.... Подъем по запутанному лабиринту. Наш Маресьев исполнял соло на вертолете набитом мясом. Выбравшись из осинника уже наполовину вдруг изрек: - «Не вытянем, тяжело. Надо сбросить часть мяса». - «Да ты что, парень? Как сбросить? Осталось метров пять вверх!» - «Не вытянуть». Тем же маршрутом назад. Подсели. Из люльки вывалили пару лосиных ног. И снова подъем. Выскочили и взяли ориентир на восток. Минуты через две полета летун вдруг засомневался: - «Может, вернемся? Заберем? Жалко ведь». Думаю, у меня лицо перекосило. Крыша подвинулась точно. Я только кивнул, голос пропал. Пятый раз по той же схеме. Сели. Погрузили. – «Теперь нырну вон в тот прогал» - показал рукой направление. И нырнули, и вынырнули, и поорали (все равно никто не слышит).

Машина нас ждала, но на той стороне аэровокзала. Предстояло как-то пронести гору мяса через набитый пассажирами небольшой зал. Свою долю пришлось выносить за два раза на носилках. Распределили ровненько, покрыли белой простынкой (прилагалась к носилкам) и с серьёзными мордами, в наглую, двинулись через толпу людей. – «Ребятки, что случилось?» -спрашивали, указывая на проступившую сквозь белый материал кровь. Кто-то серьезно ответил: - «Несчастный случай». Когда выполняли второй рейс, спросили: - «Где?» - «На буровой».
И все удовлетворились, зашептали, понимающе закивали головами.

Потом мы с геофизиками месяц жили безбедно - это с мясом-то.

К весне нашего вертолетчика куда-то перевели. Поговаривали что на Север. За него мы были спокойны - не подведет. На его место пришел опытный ас, солидный, в возрасте, с заметным брюшком. Все делал по инструкции, педантично и совсем не интересно.

Анатольевич

Дата: Суббота, 25.03.2017, 18:03 | Сообщение # 9

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Один день охотоведа Госохотнадзора

(заранее приношу извинения за сленг, присутствующий в повествовании,не я придумал-народ)

Вот и закончилаь нервотрепка.Почти все лицензии на копытных закрыты.Остались две на кабана, "до года" - моя, для поощрения общественников, и одна у Администрации района на взрослое животное. Ну для Администрации егеря ночь спать не будут, а добудут МЯСО(в крайнем случае свое отдадут)- два дня осталось до Нового года и до закрытия охоты на лосей и кабанов. Свою лицензию специально оставляли на потом, на десерт, что бы в узком кругу поохотиться, посидеть у костра, отметить закрытие сезона, подвести итоги, сварить шурпу, в общем, отдохнуть, поднять кружку за Новый Год - ну, знаете, как это бывает.

С вечера заправили горючкой мой легендарный ГАЗ-69 и рано утром, еще потемну, направились в угодья Талдомского охотхозяйства, в район урочища, окрещенного народом, как БАМ. По сути это и был БАМ, только местного значения. Десятки единиц колесной и гусеничной техники, какие - то рабочие, который год корежили пойменные угодья реки Дубна. Мелиорировали, планировали, копали обводные канавы, осушали, пахали, изводили и до того редкий кустарник. Сажали картофель, морковь, даже клюкву пытались разводить. Но ведь на все нужно усердие, желание и, конечно, материальные вливания. Ничего такого, естественно, не было. Что вырастет в кислой почве? Морковь, правда, иногда радовала урожайностью, картофель весь был больной, клюква загнулась, еще ни разу не зацветя, хотя рядом, в естественных условиях, её было великое множество. Да и сдается мне, что все эти плодо-овоще-ягодные потуги предпринимались для отвода глаз. Мозги запудрить и бюджетных деньжат в распыл пустить. Основная деятельность и дающая, думаю, приличный доход, это добыча торфа, который добывали на открытых картах. Вскрывали, запахивали, сушили, сгребали, грузили погрузчиками, экскаваторами в огромные камазы и отправляли торф ближе к столице, скоре всего на рынки, где продавали "стаканами" желающим садоводам любителям, возомнивших себя потомками Лысенко. Рынок неисчерпаем.

Ну да бог с ними! На поля выходили кабаны, ковыряли картофель, лакомились морковью. На зеленке и на зарослях молодого ивняка, по мелиоративным канавам, можно было часто заметить лосей. На картах по весне тетерева устраивали оргии, на заливные луга подсаживались гуси. Было и утьё, не так много, но можно было поохотиться с подсадной. Угодья были достаточно богатые-всего хватало.

Уже почти рассвело, когда подъехали к деревне Костино. Здесь, недалеко от деревни, на границе леса, была оборудована подкормочная площадка, вот и хотели начать с неё. Бросили машину, забрали рюкзаки, ружья и гуськом двинулись к лесу. Трехдневный снег негромко поскрипывал под ногами, несильный северо-западный ветер относил запахи в сторону от охотников, небо слегка хмурилось, но тучи были высокие, воздух прозрачен, осадков не предвиделось. День обещал быть удачным.

На полях с овсяной стерней то и дело попадались свежие кабаньи копки. Кабана последние годы развелось много, а лицензий выдали мало(всё умничают вверху, все как будто по науке, все по процентам). По оптимальной численности должен быть один кабан на тысячу гектар, итого сто тридцаь штук, а у нас их к шестистам. Ну да, подкармливаем, а вред? Посадки перекопаны, поля в ямах, местные перестали картошку сажать. Завалили жалобами. По весне директор совхоза жаловался:

-Засеяли поле кукурузой. Пять гектар. Ночью стадо, голов сорок, пятачки в землю по борозде и выбрали каждое зернышко. По зиме силостные ямы вскрывают. И жрать не жрут-только пакостят.

Хорошо когда кабана много, но палка о двух концах. Да и беды бы не было, до эпидемий не дошло бы.

Подкормочная площадка еще пахла свежим свинарником. От нее в лес уходила свежая тропа. По следам посчитали - свинья, четыре подсвинка и штук пять мелочи (из них наш какой - то). Местность была хорошо знакома, все просеки, дороги, посадки, мелиоративные канавы - выстроились в голове, как на карте. Оставалось только обрезать по просекам, затянуть круг, расставить номера, а я сбегаю по входному следу, толкну. Ребята не промажут. Всего делов-то. По жердинкам перебежали через канаву и углубились в лес.

Снег был чуть выше щиколоток, идти было легко. Думали пройти по кругу все вместе, а там уже решать - куда, кому. Тропа вывела на просеку и углубилась в болото. Бросив след ушли по просеке, отбивая границу круга. Гряда Костинского сосняка встретила прозрачным воздухом, еле слышным запахом багульника под нашими ногами, стуком дятла, добывающего себе пропитание, далеким криком ворона. Слева, справа от гряды тянулось клюквенное болото, торчали полусломанные, полусгнившие, не высокие сосенки. Из снега кое где виднелись обветренные кочки с шапками бледно - желтого мха и клочками золотистой осоки, с согнувшимися стеблями, рисующими на снегу окружности под воздействием ветра.

Идущий впереди неожиданно резко присел и повернувшись к нам, приложил палец к губам. Пригнулись, присели и устремили взгляды в ту сторону, куда указывал наш товарищ. Метрах в шестидесяти от нас, недалеко от просеки, в снегу виднелись два темных пятна. Лоси. Корова и теленок. Головы были подняты, но нас не видели. Поулыбались увиденному, пошушукались и стараясь не шуметь, ушли влево, не нарушая семейной идилии. Обогнули зверей и снова поспешили в нужном нам направлении. Через полкилометра свернули на поперечную просеку, загибая оклад.

Но, метров через сто, наткнулись на выходной след нашего стада и мы повернули в обратную сторону, в смежный квартал. Кабаны уже изрядно набегались, три квартала проскочили и уходили на юго-восток. Да и мы уже наломали ноги, сели перекусить. Попили чаю и решив, что кабаны уйдут в Белое болото, через БАМ, побежали обратно к машине, что бы переехать и начать новый оклад. Время было уже за полдень, торопились и своим следом засеменили на выход. Часа четыре уже путаемся, а толку нет. Недоходя с полкилометра до лежек лосей, наткнулись на утоптанную борозду проложенную людьми. Не надо быть особо умным, что бы понять, что это охотники и охотятся они явно незаконно. Вспомнилась лосиха с теленком- их обрезают. Решение пришло сразу-берём. Распределил обязанности -я налегке побегу догонять незнакомцев, двое идут за мной на подстраховке, а трое быстро возвращаются к машине и перекрывают пути отступления преследуемым к деревне Айбутово, куда с большёй долей вероятности, постараются выбраться нарушители.
Тем, кто возвращался к машине, отдал свое ружьё, телогрейку и, как гончий пес, помчался по следам. За мной поспешили мои напарники. След был совсем свежий, еще продолжал осыпаться в отпечатках обуви раздвинутый снег и, кажется, уже виделись замелькавшие впереди спины. Раззявил рот и проорал:-Стоим ребята! Внеся этим замешательство в ряды, кто-то обернулся, кто-то сразу прибавил шаг. Стал их догонять и увидел, что один из охотников остановился, а остальные продолжили уходить

. -Документы!-попросил или потребовал, было не до сантиментов, одновременно раскрывая свою ксиву. Мордатый парень загородил мне дорогу и, долго роясь в карманах, наконец-то ткнул мне в лицо ярко красное ментовское удостоверение. Каков нахал! Сунул его себе в каман(потом фамилию рассмотрю).

-Охотничий билет! .
-А зачем он тебе?

Дважды нахал. Подсечкой уложил мента в снег и сорвав с его плеча ружье, передал моим товарищам, подбежавшим мне на помощь.
-Забирайте этого! И, трясясь от возбуждения и негодования, умчался за группой.

Догнал еще одного, толкнул в спину. Мужчина зарылся в снег и без сопротивления отдал ружьё. Повесил его через плечо и продолжил гонку. Следующий бросил ружье в снег и свернул в сторону.

-Бегай...подобрал ружьё,развернулся и опешил. Передо мной стоял совсем молодой парнишка, в его руках было раритетнейшее ружьё с шестигранным стволом, конец которого почти упирался мне в живот. Только вперед!

Ударил правой ногой сбоку по стволу -раздался выстрел и мою левую руку шевельнуло ветром. В районе локтя с недоумением обнаружил болтающийся клетчатый клочек рубашки. От неожиданности присел и из этого же положения смел парня ударом в подбородок.

Еще пять минут бега с тремя ружьями дались трудно. Впереди наметился просвет. Все правильно. Уже в конце поля, на взлобке виднелась деревня Айбутово и стоящий невдалеке сенной навес с рулонами некрасивого,ржавого сена. Поднявшись на отвал пограничной отводной канавы, увидел еще одного- рыжего, здорового парня, который стоял в интересной позе и жадно хлебал воду из проломленной лунки. Свалился на него сверху и прижал ко льду, сразу осознав, что не справлюсь. Кто-то навалился на меня сзади и чем-то сильно шарахнули по голове. Стали срывать с меня ружья. Больно прошлись ногами по бокам....

С трудом поднялся, голова болела, ноги были ватные, но два ружья все же остались на мне. Тихонечко выбрался наверх канавы и увидел две фигуры, бегущие к сенному навесу, а из деревни, юзя и забрасывая зад, выезжала машина-белый Жигуленок второй модели. Бросилась в глаза приметная деталь-тускло блеснувшая жесть заплатки на правом переднем крыле.По полю к навесу пылил снегом мой газон.

Отобрали еще одно ружьё и надеясь на то, что ружья зарегистрированы и на удостоверение миллиционера, гревшего мой карман, отпустили задержанных, взяв с них обещание всретиться завтра в моем офисе, как сейчас назвали бы. Сотовых телефонов тогда еще не было и вызвать поддержку было просто не реально.Раскрыли корочку удостоверения: сержант Петров...Талдомское ОВД.Куда денутся?!

Развез команду по домам и договорился о завтрашней охоте. Дома зализал раны, подивившись на простреленную рубашку. Покоя не давала машина с заплаткой и немного поразмыслив, решил съездить в милицию п. Запрудня, сдать оружие и прояснить что-нибудь насчет Жигулей. Там было ближайшее отделение нашей доблестной ГАИ.

Подрулил к зданию поселкого отделения и, подвернув за угол, что бы не мешаться, уперся бампером в бок белых Жигулей второй модели с жестяной заплаткой на правом крыле.Обошёл её кругом, потрогал, ущипнул себя -не мерещится ли-и поднявшись на крыльцо, вошёл в коридор. Склонился к окошку дежурного. На меня испуганно смотрел рыжий здоровяк, тот, с которым я выяснял отношения в канаве. Лицо было еще потным от беготни, красным, как после бани, воротничек нараспашку. Дежурный тяжело дышал.

Направился сразу в кабинет начальника.(Пожалею, не буду называть фамилию). Выложил ему на стол ружья, удостоверение Петрова и поведал о сегодняшнем инциденте. Начальник вызвал рыжего дежурного и спросил:

-Он?

-А то...-усмехнулся я, предчувствуя триумф. То, что я услышал в следующий момент, загнало мой организм в такую депрессию, что, наверное на сердце вздулась ткань и, лопнув, превратилась в царапину.

-Я сегодня здесь целый день и дежурный никуда не отлучался!

-О как. Пооткрывав рот как рыба я, чуть не вынеся дверь кабинета, вылетел на улицу.

И вот тут началась настоящая нервотрепка. Ружья, что мы отобрали оказались не зарегистрированными. Мое заявление, покочевав из кабинета в кабинет, сменив не одного дознавателя, благополучно осело в серой папке с неофициальным названием "Глухарь".

Через полгода уволили Петрова, наверное за то, что отдал мне удостоверение.

Да-кабана ребята отстреляли 31 января без меня, а гаишники тормозили меня на каждом перекрестке, почти целый год. Потом отстали.

Пошёл третий год, как я работал охотоведом Госохотнадзора по Московской области.

Надо же, ведь было когда-то!

Анатольевич

Дата: Суббота, 25.03.2017, 18:13 | Сообщение # 10

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Стрельба по неясно видимой цели

(реплика к простреленной из карабина книге С.Т. Аксакова.)

Два охотника идут по лесной дороге.Ружья наперевес, всматриваются, вслушиваются.Вдруг в придорожном кустарнике что-то шумнуло шевельнулось.Один охотник стреляет в том направлении.После выстрела все стихло.Охотник и говорит второму,мол сходи посмотри,кого я там зацепил.Пошел напарник посмотреть.Первый с нетерпением кричит:
-"Ну,кто там?"
-"Щас погляжу"-отвечает.
-"Ага,вот,нашел! По документам-директор Талдомского Охотхозяйства Агашков Владимир Егорович".

Анекдот.

Дом у меня стоит на высоком,обрывистом месте над рекой.Из окон второго этажа река просматривается в обе стороны. Противоположный берег украшает сосновый лес с еловым подростом. Когда-то и здесь росли сосны. Потом уже, во времена строительства канала имени Москвы,по реке Дубна сплавляли лес с верховьев и под соснами поставили пилораму, кузницу, перегородили речку запанЯми, натянув их между берегами толстенными тросами. На них работали "канальцы". Баграми сортировали древесину, подтягиали ее к лагам и катали наверх. Здесь стволы деревьев ракряжевывались ,что шло на доски в раcпил, что на дрова. Снабжали необходимым материалом стройку века. Вдоль берега стояли примитивные домики-бараки для рабочих, собранные из дощатых отходов и забранные опилками того же производства. Вот эта окраина поселка Вербилки, почти до ХХ1 века так и звалась "Бараки". Сейчас редко, кто вспомнит.

Осень в 1989 году не радовала снегом. Земля давно замерзла, щерилась застывшей грязью дорог, щетинилась застылой, остекленевшей травой. Река встала. Лед был уже достаточно толстый, на радость поселковым ребятишкам, которые, в послеобеденное время резались доночи в хоккей. Было не красиво, пейзаж явно не относился ни к одному времени года.

Работы было много. Лес был наводнен желающими на халяву запастись мясом по чернотропу и, по этому, рейды по охране зверушек проводились каждый день и почти каждую ночь.Помогали конечно друзья охотники.Охотхозяйским доверия не было.

И наконец-то всё присыпало таким долгожданным снегом.Не густо,но грязь прикрыло,прихорошило белым траву,кустарники, невзрачные деревья.Природа повеселела, преобразилась.

С утра объехал владения на раритетном ГАЗ-69. В районе было спокойно, несколько команд охотников с лицензиями производили охоту. Был разгар добычи копытных. Домочадцев не было дома, на кухонном столе лежала записка:" Убежал на ту сторону, в три часа ,Саша". Сыну тогда было 14лет и он активно занимался лыжами. В отсутствии снега, бегал кроссы, готовя себя к лыжному сезону. Как раз напротив дома, в лесу, были нарыты огромные карьеры, которые создавали пересеченку, что и надо было для тренировок.Время было 15.30 и я, поставив

чайник на газовую плиту, сел привести в порядок докуметы. Оторваться от бумаг заставил звук хлопнувшей калитки, которая выходила на берег реки. Взглянув в окно, увидел сына, который бегом ,через огород, направлялся к дому. Показалось странным, что так рано-обычно он бегал часа полтора- два, а сейчас и часу не прошло. Вышел в прихожую, встретить, узнать ,что случилось. Сашка ввалился во входнуюю дверь и выпалил: -"Пап,ты дома? Там лося убивают!" Быстро заговорил:

-"Там весь лес в крови и толпа охотников идет по следу лося. Только сейчас прошли. И выстрелы я слышал!"

-"Ты не ошибся?"-спросил я.

-"Да что я, лосиных следов что ли не знаю?Бежим-покажу".

Прихватив полевую сумку с документами и табельное оружие я поспешил, не успев даже одеться, за сыном,который уже спускался с берега и по льду переходил на ту сторону реки.

Перебрал в памяти все команды, лицензии, выданные на отстрел, всех, кто мог сегодня охотиться и в недоумении поспешил по Сашкиным следам. Метрах в семидесяти от берега, в сосняке, проложена тропинка- излюбленное место прогулок населения западной окраины поселка. Почти парковая зона.

-"Смотри!"-сын тыкал пальцами в перемешанный с кровью снег. -"Только что прошли!".

-"Всё. Тихо."-скомадовал. -"Беги домой и жди там".

-"Ну Пап,я с тобой!?".

Препираться было не время и я, позволив ему идти тихонько сзади, в пятнадцати метрах, стал разбираться в уходящих следах и двинулся по ним. На снегу четко просматривался лосиный след. По тупому овалу и величине определил, что преследуют бычка лет трёх.Следы самих преследователей были видны с двух сторон от тропы, повсюду, с обеих сторон виднелись брызги крови. Не далеко пройдет. Аккуратно, стараясь не шуметь, метров через двести, вошли в густой еловый подрост и остановились, прислушались. Каркал ворон указывая на место еще ближе к поселку. Продвинулись не много, уже просматривались сараи близ домов. И тут четко услышал ни с чем не сравнимый звук топора, рубящий мясо. В мелятнике просматривалась толпа людей, склонившихся над красной тушей животного. До них было около тридцати метров. Подкрались ближе. Оставалось всего метров пятнадцать. Охотники занимались добычей, были поглощены азартом, разговаривали между собой, смеялись. У ствола ели были прислонены ружья. На ухо объяснил сыну,что и когда надо делать,достал ТТ и, выдвинувшись вперед, встал между охотниками и ружьями. Все занимались мясом и ничего не подозревали.

-"Никому не дёргаться!"-рявкнул, -"Пистолет заряжен!"

Лязгнул затвор в поднятой руке. Картина"Не ждали". Народ присел, кто-то бросился в сторону, споткнулся, упал.Пораскрывали рты и смотрели в нашу сторону. Саша сзади меня собирал ружья и вешал их себе на плечи.

-"Восемь"-сказал и пошел от нас обратно по тропе.

-"Неси домой.Не бойся"
-напутствовал его.

Вот теперь можно и документы проверить. Да, что их проверять! Весь бомонд Охотколлектива поселка Запрудня. Председатель,члены совета, кто-то из администрации поселка. Вам-то что не хватает?

-" Агафоныч!" -это они мне.

-"Да у нас всё в порядке, вот лицензия..." и протягивают мне голубенькое, в водных знаках, разрешение. В фиолетовом прямоугольнике печати-"Кабан до 1 года".

Начали оправдываться, мол мы случайно, перепутали, думали кабан, а стрельнули, оказался лось, пришлось подранка добирать. Кричали все, суетились, грозили
и, наконец, выговорились. Убрал пистолет, из полевой сумки достал бланк протокола и заполнил его. Ответственный за отстрел подписал. Я объяснил, что в случае незамедлительного возмещения ущерба и сдаче мяса добытого лося государству, органы дознания пойдут на встречу и откажут в возбуждении уголовного дела.

Было еще одно условие-госохотнадзор не должен иметь притензии. По опыту, зная, как разваливаются дела в судах, это был оптимальный вариант наказания. Поставил условие: завтра оплатить штраф в 25 000 рублей и, завтра же, сдать все мясо в Райзаготконтору.

На следующий день мясо в колличестве 145 кг было сдано государству и мне предъявили квитанцию об оплате штрафа. С паршивой овцы, хоть шерсти клок.

Перебирая стопки копий старых протоколов, вспоминая каждый случай, восстанавливая в памяти лица, должности, никак не могу объяснить заполняющего сознание чувства потерянной охотничьей культуры, воспетой русскими писателями, корнями уходящей в славянскую историю. Куда всё подевалось? Где интеллигенты от охоты? Почему мы подчинились чувству ненасытности, потребительства? Что нами движет? Что детям передадим,оставим? Может кто-нибудь объяснить?

Анатольевич

Дата: Суббота, 20.05.2017, 12:25 | Сообщение # 11

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Белый туман.

Ей не спалось. Вроде все было хорошо: и вчерашняя удачная
охота, все сыты, довольны. Какой-то непонятный холодок нудел под ложечкой,
заставлял принюхиваться, вслушиваться в темный лес, беспокоиться.

Напарник, уже старый, спал чуть сзади, иногда поднимал
тяжелую голову на неспокойную подругу, вздыхал и снова опускал ее на лапы.
Поодаль, лежали дети: два переярка и
четыре прибылых.

Вчера, с утра, еще по оттепели, отбили от стада молодого
лося. Ей, пока волк насел на телка сзади, удалось резануть по артерии на шее, и
было все кончено. Старшие дети поработали, похватали лосика за ляжки, а уже на
упавшего и обессиленного, накинулись всей семьей.

Попировали, оставив на мокром снегу кровавое месиво и почти
съеденного бычка.

Она не повела стаю далеко. Забились в глухой низинный
ольшаник и устроились на отдых.

Во второй половине дня полетел мокрый снег вперемешку с редким
дождем и присыпал следы, а ночью, сверкнув умирающей луной, пробежал над землей
молодой морозец. Звонкая ледяная корка покрыла снег. Над ней повис плотный замороженный белый
туман.

Под утро сон сморил на мгновение и она, уютно свернувшись, накрыв нос хвостом,
провалилась в бездну небытия. Очнулась от звука ломающегося тонкого стекла,
вскинулась и увидела, как укладывается на лежке один из переярков. Она все
поняла и, рыча, бросилась на него, сбила с ног и больно ударила зубами по
морде. Тот заскулил, прижался к земле и затих.

Вот откуда такая тревога, предчувствие беды. Ушли под снег и
исчезли, будто пропали. Ледяная корка должна была задолго предупредить об
опасности. Нет, не утерпел волчонок, сбегал к остаткам лося, полакомился, тем
самым обнаружив свой след. И надо было ей уснуть….

***

То, что в Талдомский район из Тверской области зашли волки, стало
известно еще накануне – кто-то видел следы стаи, и направлялись они в сторону
Апсаревского урочища, лесным клочком расположившийся среди совхозных полей. Это
было вчера, а сегодня утром уже хрустел шинами мой Газ-69 с командой охотников
по охотугодьям.

Настроения не было, погода была не благоприятная, ледяная
корка, образовавшаяся на снегу не оставляла надежды на удачную охоту. Да еще
было неизвестно, задержались ли волки в районе или прошли насквозь.

Разрезали район пополам
и углубились в двенадцатый егерский обход. Подъехав к силосной яме и
укрывшись за ней от ветра, решили осмотреться.

-Валентин! Взгляни ка на Апсарево… Там, справа, перед
мелиоративной канавой, береза…..-

Слава Черных, егерь, протянул мне бинокль.

Подправив под свои глаза оптику, я нашел березу и увидел на
ней черных птиц, неспокойных, суетящихся, то и дело срывающихся с веток,
пикирующих к земле и снова взлетавших.

-Есть, кого-то задавили! Едем!- Попрыгали в машину и тихо
заторопились в нужном направлении.

ВОроны, ворОны, сороки недовольно заорали и расселись неподалеку,
кося на нарушителей их трапезы. Стараясь не шуметь, я вылез из машины, подкрался к месту
трагедии. Разобраться в обстановке не составляло трудностей. То, что волки были
здесь ночью, выдавал одиночный след, облепленный мелкими ледяными осколками.
Пришел и ушел. Один. Но все указывал на то, что здесь орудовала стая.
Вернувшись в машину, доложил обстановку. Надо было быстро затянуть урочище
флажками. Трудность заключалась в том, что по правилам надо было бы углубиться
в лес, чтобы за флажками не просматривалось чистое пространство поля, а это
значит, что пришлось бы давить застывшую корку снега – слишком шумно и долго.
Решили рискнуть и протянуть флажки по краю леса. Молча высаживали охотников с
катушками, которые развешивали флажки на заиндевевшие ветки, толстые стебли
оставшегося былинника, на все, что
попадало под руку, лишь бы быстрее, догоняя друг друга, вглядываясь вперед, боясь
увидеть выходной след волков.

Красный пунктир побежал по опушке по краю обводной канавы.

Успели! Теперь уже не таясь, поправили флажки по всему
периметру. Затянули почти шесть километров. Расставились. Один человек пошел в
загон.

***

Стая слышала машину давно, но волчица не торопилась уводить
выводок - людского говора слышно не было, а к звуку работающих машин уже
попривыкли. И только тогда, когда стали слышны голоса, волчица прыжками
рванулась на ветер, за ней последовали все волки. Внезапно волчица отпрянула в
сторону и остановилась. Стая, налетая друг на друга, сбилась в кучу. Метрах в
десяти впереди над землей на уровне глаз, трепыхались на ветру темные непонятные
предметы. От них пахло чем-то резким и человеком. Секунду помешкав, волчица
повела стаю вдоль флажков, и тут же правый ее бок обожгло, а и-за небольшой елочки так
громыхнуло два раза подряд, что заложило уши. Бежавший сзади переярок взвыл, и,
скуля, завертелся на месте. Волки, уже
не соблюдая порядка, бросились врассыпную. Грохот слышался со всех сторон. Лес наполнился людскими криками, выстрелами, снег
окрасился кровью. За полчаса все было кончено. В последний момент, ошалевшая от
выстрелов и визга раненых сородичей, запаха родной крови, прикусывая ободранный
картечью бок, волчица бросилась на противный запах и такие страшные шевелящиеся
предметы. Здесь флажки упали почти на снег,
сорвавшись с, не выдержавшей ветки. Повизгивая от страха и боли, она
огромным прыжком перемахнула препятствие, запачкав желтым снег.

Тогда она два дня ждала чуда - может быть кто-то остался из
стаи, и догонит ее по следам. Ее пытались снова затянуть флажками, но она не
стала испытывать судьбу и ушла сразу подальше в глухие тверские болота.

Волчица долго болела.
Выщипывала твердые картечины из под кожи, зализывала раны. Боль потихоньку
успокоилась, разорванная кожа загрубела розовыми швами, проплешины подернулись мягкой
подпушью. Иногда, в сырую холодную погоду, щемили в правой лопатке свинцовые комочки, затянувшиеся плотью и
навсегда оставшиеся в ее теле. Постепенно силы вернулись к ней. Пристроившись к
стаду кабанов, перезимовала, оставив свинье одного поросенка из когда-то
большого выводка. Весной потравила зеленкой паразитов, накопившихся за зиму, пожировала
на птичьих кладках, подавила хлопунцов. Кожа на теле расправилась, в мышцах
появилась бывшая уверенность.

Она несколько раз находила чужие стаи, кочевала с ними, но
не смогла смириться со вторыми ролями и свыклась с одиночеством.

Прошло четыре года. Толи из-за болезни, толи уже от старости,
к ней не приходило чувство потребности в
материнстве, и к этому она привыкла. А тут, как-то, в конце января, солнечным
морозным утром, пробежала дрожь по
соскам с левой стороны, и она,
неприлично раскорячившись, ткнулась носом в пах и застыдилась услышанному в
себе, подняла морду к солнцу, задышала, прищурив глаза, высунув язык и
заулыбалась.

Ночью она обозначила себя голосом и в течение двух дней
нашла гонную стаю, которая еще не распалась, но переярки уже заявляли свои
претензии, получая трепку от вожака. Горячей молнией она ворвалась к чужакам и увела
за собой крупного, лобастого тинейджера. Молодой волк пытался заигрывать с
волчицей, выказывая знаки внимания, играл с ней, закидывал на нее передние лапы, скреб когтями снег, тыкался носом в бока. Четыре дня еще не подпускала его к себе волчица и
вдруг сама прогнулась перед ним, положила голову на снег и, отскочив в сторону,
увлекла за еловый подрост, на небольшую полянку. За трое суток, в горячке,
пролетела любовь, а на четвертые, молодой неожиданно встретился с оскаленной,
со сморщенной верхней губой, мордой
волчицы, обнажившей еще крепкие белые клыки. Он, вопреки волчьим законам,
больше был ей не нужен.

В марте волчица оборудовала нору под выворотом огромной
сосны, поднявшей на корнях толстый слой песка. Место было сухое, на
возвышенности. Подходы были скрыты густым сосновым мелятником и буреломом.

В начале апреля родились
щенки, всего два – первый,
появившийся на свет, был крупным кобельком, второй оказался самочкой, такой
нежизнеспособной, что волчица в первый же день отнесла его подальше от логова и
спрятала в ветках лесного хлама, тут же забыв о нем. Сына облизала и подтолкнула
к сочащемуся молоком соску. Тот довольно зачмокал. Молока хватало, и мать
несколько дней не бросала малыша. Проголодавшись, отлучилась не на долго,
выследила на току зазевавшуюся копалуху, и пополнила запас сил. Потом она
кормила его полупереварившейся пищей и,
наконец, вывела на охоту. Первой добычей
был маленький еще полосатившийся детеныш кабана, которого волчица просто
выхватила из стада и чуть придавила. Волчонок сразу показал, кто есть кто и
трепал поросенка, до тех пор, пока тот не испустил дух. После чего и был
съеден.

К началу зимы волки промышляли уже на пару – не примыкали ни
к одной стае, держались независимо, особняком. Пара была смелой, дерзкой и
беспощадной.

***

Охота на копытных была закончена. Закрыты все лицензии. В
угодьях стало тихо. И тем более странным показалось сообщение о виденных следах лося проложивших кровавую
строчку через дорогу в Апсаревском урочище.

В тот же день, выписав разрешение на добор подранка, я
выехал на указанное место. То, что удалось выяснить по следам, повергло в шок.
Лосиха, кровянила снег задними ногами, которые здОрово приволакива. Пройдя в
глубь леса метров семьдесят я увидел ее стоящую, прислонившуюся к стволу ольхи.
Рассмотрел животное в оптический прицел и понял, что у лосихи порваны сухожилия
задних ног. Это насторожило. Стал обходить корову стороной и обнаружил свежую
набитую лисью тропу и тут же в завале наткнулся на недоеденную тушу лосенка.
Следы волков уходили на запад в чащобник.

Быстро вернулся к машине и уехал подальше. Набрав на
телефоне номер егеря, объяснил ему, что надо делать, сколько брать флажков,
собрать группу охотников. Через три с половиной часа, уже в сумерках, оклад был
затянут во флажки. Выходных следов волков не было.

***

Странное чувство ностальгии преследовало волчицу. Оно давно
не давало ей покоя. Ее тянуло в то далекое время, когда она была счастлива, в
то урочище, где семья еще была в полном составе, все были живы и здоровы, где
она, пересилив страх, первый раз ушла из мертвой петли. Может быть, ее тянуло
туда осознание вины за смерть стаи?

И, подчинившись этому чувству, она привела сына в то
прошлое, в тот лес, в настоящее. Найдя лосиху с лосенком, волчица, со
свойственной ей дерзостью, нырнула той под живот, рванула сухожилие на задней
ноге животного. Сын атаковал корову с головы и,
получив копытом передней ноги лосихи в бок, полетел в снег. Этого
мгновения хватило волчице, чтобы разорвать сухожилие на второй ноге жертвы.
Лосиха осела на задние ноги и, трясясь всем телом, негромко мычала. Лосенок
смотрел на мать и ничего не понимал. Одним прыжком матерая очутилась на шее
несчастного и вгрызлась в основание черепа. У лосенка подломились ноги, и он
рухнул в снег.

Два дня волки не спеша кормились теленком, а лосиха, обездвиженная,
почти лишенная возможности передвижения, ходила неподалеку и наблюдала сквозь
белый туман тоски, поселившийся в усталых глазах, за происходящим. Волчица
законсервировала лосиху, намереваясь покончить с ней после того как будет
съеден ее теленок.

***

Илюшин Толик, был охотником никудышным, но парнем
компанейским, добрым и не обидчивым. Славился тем, что плохо стрелял и, будучи
поставленным в самое плохое место (абы куда -. все равно здесь зверь не пойдет),
странным образом притягивал к себе животных. Они выходили на него с завидным
постоянством. Он стрелял, а мы потом день или два преследовали подранков. То
ранит лося по заду и тот истекает кровью, пока его добирают. То перебьет
животному нижнюю челюсть, а нам догоняй. Его бранили жуткими словами, а он
только застенчиво улыбался. Вот и сейчас его поставили к одинокой толстой сосне
на опушке леса, спиной к полю, где темнел зеленой краской 69ый ГАЗон. В глаза
било ослепительное солнце. Утро выдалось
на славу, с легким морозцем. На темно
коричневой коре сосны запарИло.

Не громко крикнули, и все стихло, притаилось.

***

Волчица, почуяв неладное, постояла, вслушиваясь и понеслась
галопом с места лежки. Молодой последовал за ней. В этот раз она не стала
раздумывать, и сразу пошла на флажки. Они висели высоко и, вжавшись брюхом в
снег, нырнула под них. Свалилась в мелиоративную канаву, помчалась по ней.
Сзади раздался выстрел, волчица обернулась и не обнаружила сына. Отбежав с
километр, забралась на бетонную стену силосной ямы, устремила взгляд на лес, оставшийся
сзади.

Около часа она пролежала в ожидании и, отчаянно взвизгнув,
полетела обратно своим следом, снова залезла в оклад и засеменила искать
волчонка.

***

Выстрел прозвучал давно, стояла тишина. Толик прислонился
спиной к теплому стволу и, съехав по нему на снег, придремал. Очнулся от
неприятного холодка страха и тут же услышал недалекое дыхание зверя, очнулся и
широко открытыми испуганными глазами увидел, как к нему приближается волчица. Она прыгнула. Толик загородившись
ружьем, нажал сразу два спуска. Волчицу откинуло в сторону, и она уже мертвой
упала в снег.

Ее глаза заслезились
и подернулись белым туманом.

***

Лосиху обнаружили лежащей в снегу. Подняться она уже не
могла.

Анатольевич

Дата: Суббота, 20.05.2017, 12:30 | Сообщение # 12

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Медвежатник

(отрывок из повести "В краю можжевёловых ягод").

Моему другу исполнялся полтинник.

Долго размышлял-что бы ему подарить. Не хотелось что-нибудь банальное, затертое. Решил найти хорошего резчика и заказать ему резаную в дереве картину охоты на медведя. Это панно было размером сорок на пятьдесят сантиметров и изображало медведя, отбивающегося от лаек. Сюжет придумал сам, нарисовал и все сомневался - будет ли похоже?- ведь не раз приходилось участвовать и видеть происходящее в натуре.
Резчик попался классный и сходство было поразительное. В правом нижнем углу была оставлена площадка под табличку с подарочной надписью.

В то время сделать такую надпись на металле можно было только в Москве и я направился в поездку. В ЦУМе, рядом с Большим театром, отыскал окошечко с вывеской "Граверные работы". Там, с линзой на одном глазу, под пучком света, трудился пожилой мужчина. Внимательно выслушав мои пожелания и посмотрев текст надписи, он с готовностью кивнул, окинув меня, как мне показалось испуганным глазом, с которого передвинул на лоб линзу.

-"Можете подождать?"

Минут через двадцать окликнул меня и вручил небольшую, блестящую металлическую пластинку со скошенными краями. Спросил:

-"Нравится?"

-"Конечно,большое спасибо.Сколько я Вам должен?"

И тут он меня удивил:

-"Не беспокойтесь,это подарок! Передавайте привет другу."

Ничего не поняв, я его поблагодарил и направился к выходу, поражаясь такой неожиданной щедрости.
Проходя мимо зеркальной витрины, случайно увидел себя со стороны. Среднего роста, крепко сбитый парень, джинсы "Монтана", белые высокие кроссовки "Ботас", короткая черная кожанная куртка и стрижка , будто только что откинулся, небритые щеки.Достал табличку и еще раз прочел надпись.

Красивым, витиеватым почерком было выгравировано:

"Великому медвежатнику Сидорову Михаилу Михайловичу, в день пятидесятилетия".

И тут я понял-саму картину гравировщик не видел и не подозревал о ней и ее содержимом.

Шли лихие девяностые.

Анатольевич

Дата: Суббота, 20.05.2017, 12:30 | Сообщение # 13

Группа: Администраторы

Сообщений: 1208

Репутация: 4

Статус: Offline

Шатевские травы

Засов на калитке громко звякнул.

Я подбежал к окну и выглянул во двор, но не успел заметить, кто вошел в калитку. Тут же хлопнула входная дверь, по порожкам сеней загромыхали шаги, постучали в стену.

-Андреич! Ты дома?-в кухню ввалился сосед- Агафонов дядя Толя.

Высокий, сутулый, громкоговорящий. От него всегда веяло весельем, непонятной лихостью, ухарством и, чуть- чуть, спиртным. Разэтакий рубаха парень-губошлеп.

С отцом они дружили, как соседи (дом его находился напротив нашего на Станционной улице), как заядлые рыбаки. Еще, я думаю, их объединяло то, что они оба были не курящие.

Как они любили рыбалку!

Андреич-отец мой, работал в механическом цеху, токарем. Все металлические детальки необходимые в снастях были его епархией. Заготовки для блесенок нарезать, колечки завить, поводочков наплести, распустив миллиметровые тросики. Уключины новые для лодки смастерить и набалдашник для ботушки выточить, с погремушкой.

Степаныч (дядя Толя), отвечал за лодку и мотор. У него была самодельная железная лодка и лодочный мотор ЛМ-1. Маленький, но зато мотор-всё не руки трудить.

Сетенку какую за зиму сплести, дыры залатать-челночок туда сюда по линеечке, закинет петельку, челночок пропустит, пальчиком прижмет и затянет узелок. Елочку сухую на черенок для строги подъискать.

Посадка сетей-священное действо. Здесь даже меня приобщали. Я отвечал за поплавки.

Нарезал из больших кусков бересты полоски сантиметров по восемь, срезал уголки, что бы потом нитки не цеплялись и совал их в кипящую воду. Береста закручивалась, превращаясь в плотно свернутую трубочку. Такие трубочки-поплавки прикреплялись на верхнюю бечевку сети- трехстенки.

Грузила были фарфоровые-благо завод фарфоровый и рыбаки быстро наладили их производство.

Про рыбу знали все. Ямы на реке, коряжник, пни, отмели, травы.
Ходили перед рыбалкой на берег, смотрели, слушали, бывало, ногами притоптывали- гулко отзывались берега. Заволнило-ага, лещ подошел, подъязок спускается, щучка бултыхнулась, мелочишку веером пугнула.

-Андреич! Поденка завтра пойдет-как думаешь?
Отец нюхал воздух, смотрел на воду, на чистое вечернее небо и говорил:
-Да, пожалуй, день, может два. Надо бы завтра, с утра, язя проверить, а то потом неделю брать не будет.

-Смотри, пузырьки лопаются-воон вдоль травки. Здесь и будет кормиться.

-Я уже горох замочил, ночью напарю-отзывался Степаныч.

И, рано утром, чуть свет-поошли за огороды, к реке. Место было излюбленное-"Колодчик" называлось, прямо за домами ИТР (инженерно-технических рабочих). Брали по одной удочке. Короткие, полутораметровые стволики можжевельника, беленькие, кончики тонюсенькие. Леска ноль три, грузила на поводочке грамм по двадцать пять.

Сядут не далеко друг от друга. Опустят ладошку в жестяное ведерко с горохом, зачерпнут пригоршню и рассыпят коротким взмахом, чуть выше по течению-прикормить что бы. Леску колечками у ног распустят, выберут горошинку, заправят крючок под кожицу и плавно, раскачав поводок, закинут на середину речки.

Усядутся, удилище в руках и застынут. Слушают рукой, как надавит рыбина и подсекут. Голавли, язи крупные-не много-штуки по две три подцепят и хватит-для себя ловили.

Всегда брали меня с собой. Смотри , мотай на ус, наблюдай!

Я и мотал. Много чего перенял и был в тринадцать лет достойным напарником.

Вот и сейчас, сердечко ёкнуло-не с проста дядька явился.

-Ну ,что? На ночь собрался?-спросил отец. Чай Вальку будешь просить?

-А то кого? В Шатевские травы поедем. Холодно сегодня-рыба под берегом мертво стоять будет. Пусть собирается. Пожрать я возьму-Нинка пусть не беспокоится.

Мать,что-то пыталась говорить, мол завтра только пятница, мол в школу ему надо.

-Ну мам!? Уроки я сделал и у меня, все равно, одни пятерки!- вставлял я.
Мать качала головой и смирялась. Разве удержишь!?

-Пусть собирается!- подмигнул мне сосед и угремел.

Шатевские травы... Правильнее, наверное было бы сказать, ШатеЕвские, так как этот участок реки находился под горушкой, на которой в зелени ив, красовалась резными наличниками деревня Шатеево. Но все называли проще и короче-Шатевские.

Прямой участок, с прозрачной, отфильтрованной травами водой-прокопка, старая уже, с кочками под берегами, с черными бревнами по дну, оставшимися после сплава, с тенистыми ямками, закоулками, светлыми местами, песчаными отмелями. Вдоль берегов ивняк и выходы чистых лугов.

Рыба водилась всякая. Конец октября, температура приближалась к нолю-самое время для ловли строгой.

Строга не широкая, восемь зубьев всего, сделана очень удобно, аккуратно, легонькая длинная слежка. Отражатель от тракторной фары без стекла, тоже на длинной ручке, в котором помещалась двенадцати вольтовая лампочка, провода и аккумулятор. Вот и вся снасть.
Вечером погрузились в лодку, пристроив весь скарб в носу. Накинули брезентовый плащ , а я улегся сверху на живот, что бы наблюдать за рекой, как убегают назад берега, подцвеченные осенней желтизной, темные ельники , спускающиеся к воде, высокие, с оранжевым отливом коры, сосняки, на дальних поймах в изумрудной зелени озимые поля. Вечернее небо пестрило розовыми облаками, брызги из под скулы лодки разноцветными каплями мельтешили, играя радугами, иногда попадая мне на лицо.
Широко раскрытыми глазами я впитывал в себя мир, счастье от происходящего, от возможности быть частичкой огромного процесса, творимого природой.

Моторчик небольшой, всего в одну лошадиную силу, надежно урчал сзади, толкал лодку против течения. Добираться было долго-часа три.

Исчезли позади последние домики поселка и пошли нарезать петли-Первый рог, Второй, Третий.Нырнули под мост и выскочили на прямой участок, названный рыбаками "трубой".В "трубе" обычно ловили на горох язя. Повернули вправо, под обрыв- "убитое", заюлили в тоннеле ивняка-"сады","земляная"и придерживаясь правой стороны, по глубине, обогнули мелководье-наносную, песчаную косу-устье реки Ветелки,перед желтым обрывом,с короной сосняка.

Ручей Хазовый-непонятное название. Знаю только, что в пойме этого ручья была вотчина браконьерских охот на лося. Бухали голосами русские гончаки, орали лайки. Тропками выносили удачливые охотники сохатину с раздольных Акуловских боров к реке, сплавлялись на лодках в поселок. Добавляла в Дубну воды речушка Веля.

Марьинский рог, с глубоченным омутом, Старковский рог и ручей Кошарма. Затем Павловический рог, не большые повороты и вот уже виднеются ободранные купола, хлопающие ржавым железом, с надломившимися крестами-остатки храма Никола- Перевоз, что перед деревней Сущево.

Гулкое эхо под Сущевским мостом и вырываемся на простор сенокосной поймы. Два укоса за лето снимали косари. До Шатевских трав-рукой подать. Уже в темноте проскочили травы и остановились-справа впадала река Нушполка-в ее устье и приткнулись.

-Перекусим и начнем-дядя Толя стал вытаскивать на берег необходимое барахло. Несколько березовых сухих полешек , прихваченных из дома, оказались весьма кстати. На берегу запылал костер.На рогатульке подвесили небольшое жестяное ведерко,зачерпнув в него воды из речки.

Пока кипятился чай, мой напарник собирал снасть. В корме, под сиденьем, пристроил аккумулятор, присоединив к нему проводочки от отражателя. Проверил-размытый свет озарил тяжелую осеннюю воду, колючие берега с застывшей, жухлой растительностью, полоснул по белесой стерне скошеных лугов, по уже звездному небу, устремился к окраинам деревни Нушполы. Пару раз мыкнула корова, звякнуло ведерко, проскрипел колодезный журавль. Заорали собаки, устроив вечернюю перекличку, долго лаяли, постепенно затихли.

Вода вскипела, заварили чай. Из брезентового, старенького, военного, вещмешка извлекли нехитрую снедь-вареные вкрутую яйца, хлеб, соль, несколько вареных картофелин. С неповторимым наслаждением принялись за еду. На реке, у костра, все вкуснее!

Время настало.

Собрали добро, Стенаныч встал на корме-в левой руке древко фонаря, в правой строга.
Я уселся на подстеленную телогрейку в носу с веслом наперевес . Оттолкнулись и тихонечко стали спускаться вдоль берега, по течению. Моя задача была простая, особых усилий не требовала. Течение несло лодку-надо было только не много корректировать движение.

Управляя веслом, слегка окуная его в воду, я направил корму вперед-нос лодки притормаживал, давая напарнику обследовать дно реки.
Желтое пятно света, от погруженной в воду фары, двигалось под водой, освещая причудливые картины рельефа дна, сказочные тени, темные ниши под берегом, шарило из стороны в сторону, высвечивая добычу.

Строга, тоже опущенная в воду, следовала за пучком света. Иногда, дядька отталкивался строгой, помогая мне, или, не громко, напрвлял мои действия.

-Подтабань!-напрягся и резким движением ткнул строгой-тут же ее вытащил. На зубьях строги изгибалась серебром крупная плотвица. Сбросив ее в установленную под рыбу детскую ванну, дядя Толя снова устремил строгу в воду. Еще резкое движение-дрожь от древка орудия передалась на лодку. Прижав плотнее строгу ко дну, проговорил хрипло:

-Щука!

Аккуратно поднял добычу. Щука была приличной-килограмма под два.

Я старался привстать со своего сидения-хотелось рассмотреть, что там делается под водой.

-Сиди, не прыгай. Успеешь еще.

Я садился на место и с пересохшим горлом выполнял пожелания моего командира.

Погода была славная-немного холодновато, но это нас не смущало. Рыба попадалась часто и, действительно, стояла как мертвая. Уже на дне ванночки шевелилось несколько щук разных размеров, лещи, подъязки, какая-то мелочь.

-Ну дядь Толь!? Дай мне поколоть!?-терпение мое было на исходе.

-Ладно, давай меняться местами...-радости не было предела!

Сердце выпрыгивало, глаза, казалось видели сквозь толщу воды и без фонаря. Тело,весь организм сосредоточился и я превратился в охотника. Сунул фонарь в воду, не глубоко-так, что бы только различать дно реки. Строга сопрвождала освещенное пятно.
Передо мной открылся сказочный подводный мир. Черные кочки, выглядели причудливыми животными, коряги отбрасывали тени, бревна, полузаплывшие илом, полузанесенные песком, казались огромными щуками. Туда сюда сновали мелкие серебристые рыбешки. По течению извивались потускневшие гирлянды водорослей.

И вот, наконец-то, неожиданно возникло камуфлированное тело щуки. Она стояла головой к берегу, отчертив белым животом полоску на песке... Подвел зубья строги к голове и с силой вонзил орудие в рыбину, прижал ко дну. Щука забилась, взбудоражив все кругом, подняв муть. Мой напарник вовремя придержал лодку. Я не торопился, дождался когда рыба ослабнет и, аккуратно, оторвав ее ото дна, поднял в лодку.

Дядя Толя помог стащить ее со строги. Рыбина плюхнулась в общую кучу и расщеперив жабры, чуть подрагивала телом, засыпая.

А я уже был весь внимание-обследовал следующие участки дна. Несколько плотвиц, пара крупных окушков, щурец. Под нависшим кустом ямка. Придвинул отражатель ближе ко дну и чуть не отпрянул-в пятно света попала какая-то бревнушка. Как черная головешка-только живая. Впереди туловища подрагивали длинные усы..

Налим! Да не маленький!

От напряжения вспотел, глаза заслезились. Но от меня не уйдешь! Подав знак не торопиться, стал выцеливать добычу.

Ночь была почти на исходе. Звезды на темном небе стали растворяться, аккумулятор, израсходовал всю свою энергию, сдох-луч света померк.

-Хватит! -Дядька сложил в лодку фонарь и строгу.

-Давай выбирай местечко, причаль где- нибудь.
Выбрали пологое место, пристали. Мой наставник занялся костром , а мне поручил прибрать рыбу. Да и прибирать-то ее особо и не надо было-вся в детской оцинкованной ванночке-так из под скамеек вытащить, еще которая завалилась под решетки повыбирать.

На берегу скоро закрутился дым, искры полетели в небо и подхваченные ветерком устремились вдоль реки, остывая, гасли.
Почистили пару небольших щучек, тройку плотвиц, несколько картофелин и подвесили воду, в котелке, над костром. На брезентовом плаще разложили провизию.

Скоро вода закипела, забулькала. Добавили горсть пшена. Пока ждали уху- стало рассветать. Над горизонтом обозначились верхушки храма Никола- Перевоз. Пискнули ранние птички, над водой поплыл туман. В поле несколько раз тявкнула лисица, в деревне пропел поздний петух.

-Рыбу бросай, укропу не забудь!Да лаврушки добавь...

Дядя полез в вещмешок и извлек бутылку водки.

-Эх, Валька! Опять мне одному упираться?-аккуратно положил ее на стол, нарезал крупно хлеба, дунул в кружку. Свернул кепку на горлышке и плеснул прилично, сглатывая слюну.

-Не прозевай! Глаза побелели?-я кивнул.

-Тащи!-и прилип к краю, кадык заходил по шее. Поднес краюху хлеба к ноздрям и прижался к ней-вдохнул,мотнул головой...

-Хорошо!-стал закусывать.

Отхрумкал от пучка зеленого лука, проглотил яйцо и зашлепал губами.

Я пристроился поближе к ведерку и стал черпать уху.

Обжигался, смотрел на напарника, вдыхал окружающий мир, по мальчишески, удивленно, наблюдал за происходящим, внимал каждым уголком своей души, своего сознания.

Утро распахнулось, открывая новый день.

irbiz69

Дата: Воскресенье, 17.09.2017, 20:52 | Сообщение # 14

Группа: Члены клуба

Сообщений: 787

Репутация: 5

Статус: Offline

Красиво описана природа. Река чем то на Хопёр похожа))) Одним словом всё легко и заманивающе написано.

Рыбацкий форум - Прихопёрье - Ртищево » Разное » Рыбаки о разном » Произведения Валентина Лебедева.

Страница 1 из 1
1

Уважаемые посетители сайта, желающие добавить свои рекламные тексты и ссылки! Не тратьте своё драгоценное время! Вся лишняя информация удаляется с сайта моментально!

Сохраним Хопёр

Статистика
Ваш браузер не поддерживает плавающие фреймы!Погода города Ртищево, новости

Логин:
Пароль:

запомнить
Забыл пароль Регистрация